все так же замирало при виде Коршунова, как и пять лет назад.
А он все так же ее не замечал. Разве что имя запомнил, но и в этом Надя не была уверена.
В прошлом году он вдруг спросил, не хочет ли она подработать в больнице, где он сам периодически дежурит, и Надя немедленно согласилась.
Лишние деньги были не особенно нужны, но возможность трудиться плечом к плечу с Костей – бесценна. Она уже вообразила себе, как они вместе едут представляться в отдел кадров, как потом вместе дежурят, понимая друг друга с полуслова, но реальность, как всегда, пошла вразрез с мечтами.
Костя просто дал ей координаты, куда обратиться, а когда она устроилась, их смены очень редко совпадали. Хорошо, если раз в месяц, а то и реже.
После академических порядков новая работа поразила своей напряженной суетой, но мало-помалу Надя втянулась в безумный ритм приемника городской больницы, называть который «покой» казалось слегка кощунственным, ибо жизнь там бурлила через край в любое время суток.
Труд был тяжелее, но атмосфера – гораздо более теплой и непринужденной, да и дополнительный доход тоже радовал. Деньги не главное, но все же лучше, когда их больше.
Все шло так хорошо, а вчера она все испортила…
Нужно было просто переснять эту несчастную пленку, но нет, она зачем-то полезла оправдываться, объяснять, жаловаться на плохое оборудование, и получилось только хуже.
Ну да, чертов кардиограф после тысячи ремонтов похож не на медицинскую технику, а на электрическую машину, собранную детьми в кружке «Умелые руки», причем в царской России, но что поделать. Все равно надо стараться, потому что, как говорит папа, если на ужасную технику наложится еще небрежное исполнение, то страшно подумать, куда мы скатимся. Можно подумать, это только в данном конкретном приемном покое такая техническая отсталость, а вся остальная страна трудится на самом передовом и исправном оборудовании. Везде все на соплях и на веревочках, так что надо не капризничать, а приноравливаться.
Хотела она доказать Косте, что хорошо работает, а вышло ровно наоборот. Работает плохо, да еще и наглая, спорит.
Раньше он ее в упор не замечал, но хоть думал, что винтик и винтик, не хуже других, а теперь запомнит, как винтик с левой резьбой.
Нет, пора заканчивать с этим безумием… Почему бы, например, не влюбиться хотя бы в Яна Колдунова, который тоже очень красивый и умный парень? Нет, это, пожалуй, было бы еще хуже. Ян Александрович как бы свой человек, как бы кажется, что с ним все возможно, что он видит в тебе равную себе, хоть ты и медсестра, но доброта эта обманчива. Вот парадокс, для него искренняя, а для тебя обманчива. Он будет тебе помогать, смеяться с тобой, интересоваться, как ты живешь и чем дышишь, и ты поверишь, что у тебя может быть что-то серьезное с таким добрым и теплым человеком. А это не так.
Велик соблазн поверить во всю эту чушь о всеобщем равенстве, но жизнь не подчиняется лозунгам. Тот же какой-нибудь политический
