из памяти, оставляя за собой ровное ворчливое настроение – его любимое.
Он провел полный консервативной медлительности ритуал утренних сборов: душ, чашка кофе с молоком (один к одному и никакого сахара), два бутерброда на кухне, три с собой (готовить он не любил и практически не умел), проверка планшета (трое охламонов снова прислали результаты творческого проекта глубоко заполночь), вдумчивый процесс облачения.
Строгий костюм-тройка, галстук, туфли, бионические фотохромные линзы со встроенным визором-помощником, его маленькая необычная страсть – механические наручные часы (это в середине XXIII века, дикость какая, усмехнулся сам себе Кир) – и к двери индивидуального жилого модуль-блока, подошел Кир Сергеевич Эйн, флегматичный и основательный молодой мужчина лет тридцати. По совместительству – криптозоолог, страшный брюзга и ужасно дотошный учитель концепции естествознания, биоэтики, биологии, ксенобиологии и окружающего мира восьмой колониальной школы Третьей экзопланеты.
Кир Сергеевич слыл человеком потрясающей выдержки, недюжинного спокойствия и невероятной придирчивости на грани с невероятным же занудством. Выли от него и педагоги, и завуч с директором, и, конечно, ученики. Потому с неудобным, но ценным кадром старались не сталкиваться, что Кира абсолютно устраивало, ибо любви у него в жизни было ровно две: биология и сон. Люди в этот список не входили, впрочем, детей он полноценными людьми не считал, а потому умудрялся быть одновременно и строгим любимчиком младших классов, и жуткой грозой средних, и одним из немногих понимающих взрослых для старшеклассников.
Зайдя в школу, Кир приостановился – поправить магнитную застежку воротничка (галстуки он органически не переваривал) и синхронизировать линзы с рабочим планшетом – и услышал из-за угла надсадный шепот:
– …собираемся через неделю, в субботу, в три часа. Нужно, чтоб каждый взял с собой термоспальник, сухпай и две водные таблетки. И ножики. И Киру ни слова!
– Почему? Он классный, все про динозавров знает, и как в походы ходить, – неуверенно возразил тоненький голосок. Младшие классы, вторая образовательная ступень, определил Кир и прислушался внимательнее.
– Да он зануда страшный! С ним не то что в поход, в сортир не сбегать без умного совета! А ты его глазы видал? Как зыркнет, чисто этот, как его… Трицератопс! Страшно, аж жуть берет! – повысив громкость, делился впечатлениями с мелкотой школьник постарше. Третья ступень, кто-то из его подопечных, звук поувереннее, пониже, но еще не сломался до баска старших. Кир поднапрягся и опознал голос – прогульщик, троечник и хулиган Дженк. Мама – разборщица на Свалке, папа – мелкий астроконтрабандист, пацаненок у них получился смышленый, только дать ему по ушам некому и некогда.
Отказать себе в мелком озорстве Кир не захотел. Он подкрался из-за угла и схватил охальника за ухо. Дженк заныл и вытянулся на цыпочках вслед за ухом, а младшие с визгом и хохотом разбежались – в сурового
