жалко этих девушек в цвету,себя дарящих плуту или хаму
и думающих: «Больше не найду.
Умру одна: светла, благоуханна
в прекрасных вишнях, в белом их цвету».
И приникает к дубу лбом в саду.
Хмельному свину лакомо желанна
в безвольных льдинах простыней в аду.
«Полопались твари от жира…»
Полопались твари от жира
сгребли в моровую нору
провизию злого режима
конторских поставок в страну.
Удил его несоразмерных
не счесть и в придворной братве, —
строгай буратинье полено,
чтоб ветер не выл в животе,
чтоб совы заухали в соснах,
запели сквозь дырку скворцы
в скворечнике, чувствуя воздух
и лапок озябших кресты.
«Здесь ничего для нас с тобой…»
Здесь ничего для нас с тобой
и не было, а мы пропели
полжизни с демонами света,
закрыв детей от них собой.
Мы – темные стада страны,
убившей тысяч пять поэтов,
мы допеваем им кантаты,
своей не чувствуя вины.
Под винтиками государства
нам пели птицы «дили-дили»,
И мы полмира закрутили,
Давая мягкотелый сбой.
Выкручивая там, где царство,
все мЫтарства и все мытАрства,
всё заменили турагентством,
довольны жизнью и собой.
И улыбнемся – вот наука,
и для контакта не контачим,
работодателей дурачим
вопросом не своей вины.
А чем еще отгул добиться?
Чтобы креститься и жениться?
Прямо из гроба – на работу,
в больное горлышко страны.
«Не трогайте меня, пожалуйста…»
Не трогайте меня, пожалуйста
своими пошлыми речами.
У вас семь футов за плечами
и 27 рецептов старости.
Я – не какая вам нужна,
пародия на ваше счастье,
стереотипы взглядов, части
иллюзий вашего рожна.
Вы целый черно-белый день
утюжите мою поверхность,
стирая линзы до слюды,
смешны, как тень.
На разные поет лады
удача нам, и эта ревность
как тридевять иллюзий бедность
и сок воды.
Посвящение Альбине Викторовне Чайка, учительнице литературы в далекие годы становления
Я поверю ее строке:
«Всё сметает жизни пороша»,
когда вижу, как снег нарочно
бьет крылами, свистя налегке.
Будто лебедь почуял пыл
выкипания сердца в небе.
Я в своем домоседном склепе
часто вижу, каков снег был.
Вихри в воздухе отбелив,
как белья дорогую охапку,
эта прачка февральская шапки
раздарила всем тумбам,
