физической силы. Домкрат под машину он ставил так: руками поднимал машину, а кто-нибудь подставлял поднятый домкрат. Как большинство сильных людей, он был добродушен и прост, пил редко, да и то больше пиво, но пьянел быстро.
И сейчас Елагин был пьян. Широко расставив ноги, засунув руки в карманы брюк, он беззлобно, мягко попросил:
– Поговорить бы чуток, Сергей Иванович, а?
– Ну что ж, давай, Саша, потолкуем, – согласился Гуляев и, взяв его под руку, повел на берег реки, на пригорок, где стояла в тени старой липы одинокая скамейка.
По реке бежала лунная тропинка, где-то около берега, под ветвями ивы, скрипя уключинами, поднималась против течения лодка и в ней тихо, едва перебирая лады, баянист наигрывал: «Уж ты степь моя»…
Гуляев и Елагин сели на скамейку, помолчали.
– Ну, что у тебя, Саша? – нарушив молчание, спросил Гуляев.
– Не знаю, как и сказать, Сергей Иванович. Очень я вам обязан, хороший вы человек, душевный…
– Ты, Саша, будто сватать меня собираешься, все хвалишь да хвалишь. Либо денег занять хочешь? – с ухмылкой спросил Гуляев.
– Вы для меня, Сергей Иванович, что отец родной. Другой бы отец того для сына не сделал, что вы для меня сделали… – в голосе Елагина слышалась пьяная слеза умиления.
– Гляди, Саша, захвалишь меня, зазнаюсь, – все так же бросил Гуляев.
– Нет, Сергей Иванович, вы человек простой. Я с вами чуток поговорю, у меня на душе яснее становится. Варька-то моя на сносях, того и гляди, рожать будет… Ох и люблю я ее, Сергей Иванович, так люблю, что и слов у меня нет сказать это.
– А ты, Саша, помолчи. Гляди, красота какая.
Лодка выбралась на середину реки, девушка, сидевшая на веслах, перестала грести и, откинувшись назад, запрокинула руки за голову. Подхваченную течением лодку медленно сносило вниз, и звуки баяна становились все глуше, глуше и затихли совсем.
– Ты хотел мне что-то оказать, Саша? – напомнил ему Гуляев.
– Хотел, Сергей Иванович, да вот чуток задумался, – ответил Елагин, проводив глазами падающую звезду. – Был уговор меж нами, ну я его честь-по-чести выполнил. Теперь вы не то что любительские, по второму классу права получите.
– Ну? – после паузы спросил Гуляев. – Ты, Саша, все чего-то не договариваешь.
– Не знаю, как и сказать. Смелости у меня не хватает, – растерялся Елагин.
– Ну, ну, Саша, смелее!
– Не могу я, Сергей Иванович, машину вам давать. Поговорили бы вы с начгаром, он вас уважает, даст распоряжение и – порядок! Я, конечно, вам по гроб жизни обязан, да…
– Кишка тонка, так, что ли? – с усмешкой спросил старик.
– Ладно, – сказал Елагин, безнадежно махнув рукой, – ладно, что будет, то будет, – и, поднявшись, добавил: – Варька, поди, волнуется, поздно… Покойной вам ночи, – и широкой походкой, вразвалку, он быстро пошел в сторону города.
Гуляев
