в которых плясали смешинки.
– А драгоценности обязательно надевать? – лукаво спросила она.
– По статусу жене сиятельного лорда не положено выходить в свет без драгоценностей.
Плечи Вики дёрнулись от смешка.
Чёрные брови Имрана сошлись вместе.
– Что в этом смешного?
– Это чтобы всем издалека было видно и понятно – раз на девушке драгоценности сияют, значит, она сиятельная леди.
– Смеёшься?
Широкие плечи Имрана дернулись в смешке от игривого настроения жены. Он мгновенно наклонился и с жадностью впился в чуть приоткрытые манящие губы Вики. Его руки стали властно исследовать её тело: скользили по спине, сжимали упругие задние полушария, обхватывали тонкую талию.
Простонав, Имран отстранился, а затем, прижав Вику к себе, стал успокаивать тяжелое дыхание.
Виктория, прильнув щекой к тонкой ткани рубашки, слушала, как учащенно бьется сердце мужа. В это мгновение она поняла, что жаждет этих ласковых и нежных прикосновений, требовательных поцелуев, и еще каждой клеточкой своего тела и сознания ощущала его любовь к ней. «Он никогда тебя не предаст. Никогда не причинит твоему сердцу боль, потому что любит. Родители меня тоже любили, но эта другая любовь. Любовь между мужчиной и женщиной, захватывающая и неповторимая, всеобъемлющая, уносящая разум от взаимных чувств друг к другу. А я, глупая, все эти дни копалась в себе, закрывалась страхами, а душа тянулась к любимому. Я люблю!»
В груди заныло от мысли и от того, что если бы не Имран, то этих мгновений могло и не быть. Она бы так никогда и не узнала, что любит и любима.
Виктория обхватила со всей силы стан мужа от желания вжаться, передать свои чувства, не замечая, как с ресниц скользнули слезинки.
– Вика… ну, чего ты? – Имран подхватив пальцами её подбородок, приподнял голову, с болью в глазах смотрел на мокрые ресницы любимой.
Виктория взволнованно изучала лицо любимого человека. Рука потянулась к его тёмно-огненным волосам. Дрожащие отчего-то пальцы зарылись в их густоту, испробовали жёсткость. С пушистых ресниц вновь соскользнули слёзы, обожгли щеки.
– Я люблю тебя, – прошептала она, наблюдая, как меняется лицо Имрана, как засияли от счастья тёмные глаза.
– Вика, – слетело с его губ. Он сильней сжал её стан, наслаждаясь близостью и признанием, слетевшим с губ любимой. В груди горело от переполняющих сердце и душу чувств. – Я полюбил тебя с первого мгновения.
Вика отстранилась, нахмурив брови, всматривалась в его сосредоточенное аристократическое лицо, сглотнула:
– Как ты мог меня полюбить после того, что видел?
– Я смотрел не на виконтессу, а в её глаза, и видел твёрдый взгляд лазурных глаз, их грусть, решительность и яростную безжалостность. В каком бы теле не пребывала твоя душа, её отражение было в глазах девушек.
Имран
