style="font-size:15px;"> – Вот и славно. Надеюсь, все имущественные споры улажены?
– У нас не было никаких имущественных споров, мама, – напомнил Петр.
– Петенька, я понимаю, что вы честные люди, но ведь закон есть закон! Вы прописали, что у Полинушки нет никаких претензий на твое имущество? Точно прописали?
– У меня их и не было, – заметила Полина.
– Полинушка! – воскликнула Любовь Петровна, и в одном этом слове яда было больше, чем в жале скорпиона. – Я верю, что ты честная девочка! Но никогда не знаешь, как жизнь сложится. Лучше все решить сразу, на берегу, как говорится. Вот ты, например, вообще не должна была больше приходить – а все равно здесь.
– Мама, мы о таком не договаривались, – вяло возразил Петр, – что Полина не будет приходить.
– Но вы же в процессе развода, милый, все уже решено! Зачем приходить тогда?
– Исключительно ради полового сношения, – не удержалась Полина.
Она слишком хорошо знала свою свекровь. Все, что связано с сексом, представлялось Любови Петровне грязным, низменным и заслуживающим всяческого порицания. Она не допускала, что ее чистый светлый мальчик может быть заинтересован в чем-то подобном. Если Петенька и решится на такое, то только ради внуков, через простыню и с испуганно зажмуренными глазами.
Полина находила это как минимум забавным, из симпатии к мужу старалась лишний раз не бить по больному – но иногда все же позволяла себе такое. Для разнообразия.
Из коридора послышался грохот – Любовь Петровна то ли уронила что-то, то ли упала, то ли лопнула от гнева. Хотя третий вариант все же пришлось отмести после ее возмущенного вопля:
– Полина!
– Не надо ее троллить, – укоризненно посмотрел на жену Петр. – Она все-таки немолодой человек, у нее сердце больное…
Полина лишь усмехнулась. Легенда о больном сердце Любови Петровны сопровождала их семейную жизнь годами и ничем, кроме слов, не подтверждалась.
Они оба собрались и покинули спальню. Полина забрала с собой лишь пионы – не из жадности, просто знала, что иначе цветы отправятся в мусорное ведро, как только за ней захлопнется дверь. Свекровь терпеть не могла цветы, которые описывала емким словом «вонючки».
Как и ожидала Полина, Любовь Петровна встречала ее в привычной позе: ноги широко расставлены, руки скрещены на груди. Брови нахмурены, а губы поджаты так сильно, что в уголках размазалась темно-вишневая помада. Казалось, что Любовь Петровна давно была не прочь завершить все в честном кулачном бою, но сдерживалась, чтобы не разрушить легенду о больном сердце.
– Полинушка, ты понимаешь, что так больше нельзя? – поинтересовалась свекровь. – Твой ритм жизни разрушителен, ненормален для женщины. Я просила тебя этого не делать, а ты все равно делаешь – вмешиваешься в чужую судьбу! Разве ты мало натворила?
Она говорила что-то еще, но Полина уже
