прошелся по кабинету, налил себе стакан «Святой воды» и взглянул в окно на Маросейку. «Вот если пожар, как тут спрыгнешь? Четвертый этаж. Костей не соберешь! А если бежать придется?» – подумал он. Впрочем, он тут же вернулся к главной теме.
– Я готовлю документы только от своего ведомства. Составлю текст письма на имя нашего первого стола. Оно должно быть подписано вашим первым столом. В работу кабинета министров не вмешиваюсь. Только после полной выплаты премии, кх-кх, возьмусь за дело. – А сам подумал: «Этот Семен Семенович – прохиндей высшей гильдии. Думает, что за двести пятьдесят тысяч от меня так просто отъехать можно по такому прибыльному делу! Нет уж, не все так просто. Я не лыком шит, дружище православный! Мимо меня не прошмыгнешь – уважать себя перестану!»
– Замечательно! Прелестно! Где передать премию? Генерал! – Семен Семенович как-то засуетился, его руки стали дергаться, глаза забегали по фигуре столоначальника, ум спотыкался то на одной, то на другой идее.
– Когда? – сухо спросил чиновник.
– Зачем откладывать это приятное событие? Уже к обеду я буду готов.
– Банк «Рубин» на Сивцевом Вражке. Спросите Бридчикову. Она просмотрит купюры и уложит их в ячейку.
– Вам сообщить, что дело сделано?
– Не беспокойтесь, я сам получу сигнал из кредитного учреждения. Если сегодня все состоится, то завтра начнем подготовку вашего дела. Приходите, уважаемый, в одиннадцать утра. Пропуск в здание будет выписан. – А сам подумал: «Еще год такой работы – потом и уйти можно. Тихо. Не с парашютом с крыши, не лифтом вниз, а по лестнице, с кашлем, с насморком, с хрипотой в голосе: “Ой, заболел, кх-кх”. Прихрамывая, с образком на шее. Не в форме с золотыми погонами, а в скромном пиджаке, с рукой в гипсе, с пластырем на шее. Езжай на электричке в Шереметьево и лети… Лети! Лети, голубчик! Весь мир твой…»
Тут голос Семена Семеновича прервал его дерзкие мысли:
– Мне не нужен никакой мандат на передвижение. Ба! Мое удостоверение дает мне право свободно входить не только к вам, но и на любой этаж кабинета министров. – В этот момент лицо его источало крайнее самодовольство. Господин Махахорин выглядел чрезвычайно счастливым: он хотел жить и побеждать российское чиновничество. Он мечтал сносить бюрократические преграды на пути своего бизнеса и лез в олигархи. «Надо еще подумать о его столе. Заманчивое дельце! Может быть, его вообще можно купить? Пятьсот тысяч, миллион долларов? Два? Прекрасная инвестиция! Посадить за этот стол Ахряпова. Восемьдесят процентов брать за каждую сделку. Тридцать процентов отдавать наверх, семьдесят оставлять себе. Из своей доли можно подбрасывать С-неву в Госдуму и В-няшину в Федеральное Собрание. А почему, собственно, покупать лишь стол Дульчикова? Уже пора подумать о нескольких столах! Чем больше столов получу я в управление, тем выше станет мой доход. Столы фискальных чиновников – соблазнительное инвестиционное поле. Тут многое можно сотворить!» – все больше воодушевлялся он.
