рабочим и в чертежах, выполненных кем-либо из женщин. Поэтому мы стали пользоваться простыми набросками-эскизами. И уже потом, после изготовления самой детали, делали с нее чертеж. Прочтя эти строки, кто-то наверняка улыбнется: вот это «инженерное мышление», вот это кустарщина! Да, знаний, конечно же, не хватало! Многое изготовлялось вручную. Но каждый вносил в изделие все то, что умел, что мог выполнить. Выручала глубочайшая самоотдача. Иногда я с грустью думаю: как нам не хватает ее сейчас! Как бы она нас выручила, может, всех вместе и зажгла бы, и снова сплотила!..
Настоящие сюрпризы то и дело преподносил Женя Кравченко. Скажем, поздним вечером мы обсуждали, как лучше выполнить ту или иную деталь. Чертежа на нее еще не было. А утром Женя подходил к нашему столу уже с готовым изделием и, застенчиво улыбаясь, говорил:
– По-моему, что-то похожее получилось…
Получалось не просто «что-то похожее», а как раз то, что было задумано. Золотые руки были у Жени Кравченко! Он и мыслил на инженерном уровне. Доходил до всего сам, своим пытливым умом, самоотверженным трудом. Имел завидную способность воплощать в металл то, что на наших эскизных набросках представлялось путаницей линий, размерных стрелок и цифр.
При изготовлении деталей сложнее других оказалась проблема изготовления ствола. Необходимого специального инструмента для изготовления нарезного ствола не было. В местном военкомате удалось «выпросить» учебную мосинскую винтовку и использовать ее ствол.
Все больше становилось деталей, уже готовых к сборке. На двери комнаты, куда раньше мог свободно зайти каждый работник депо, появилась табличка: «Посторонним вход воспрещен» – мы все-таки работали над образцом оружия. Время военное, и должен соблюдаться определенный режим секретности.
При первой подгонке деталей обнаружилось немало неточностей в размерах и даже грубых отступлений от задуманного. И вновь выручили рабочие руки – на этот раз электрогазосварщика Макаренко. Своей ювелирной работой при наплавке металла он не раз спасал, казалось бы, напрочь забракованные детали. Это был мастер!
Так постепенно складывались узлы, шла сборка по частям. Трудно передать, сколько сложностей и непредвиденных препятствий встречалось в нашей работе. Долго сопротивлялся затвор – никак не хотел совершать положенные ему при стрельбе действия. Пришлось несколько раз переделывать чертеж ствольной коробки. Оказалось, маловат был ход затвора. Устранили недоработки.
Как-то Женя Кравченко спросил меня:
– Правда ли, что изобретатель Максим выпиливал свой пулемет в течение пяти лет?
– Не пулемет он выпиливал, а детали автоматики. Да и учти, что у него и станков таких не было, как у нас, и о сварке он мог только мечтать, – сказал я. – К тому же нам пять лет никто не отпустит на создание пистолета-пулемета. Армии он нужен сейчас…
Подобные разговоры об оружии возникали
