увидеть, как подручный позолотил девушку передо мной. Она прижимает к себе руки, на коже блестит золото. У меня дрожат пальцы. Я следующая.
Восточный чиновник, восседающий надо мной, в тусклом свете кажется бледным и пугающим.
– Шагни вперед, дитя, – манит он, властным жестом поправляя очки.
Делаю как велено, и он поворачивается к помощнику:
– Имя?
– Дека из Ирфута, – послушно зачитывает тот.
– Ты здесь по своей воле? – спрашивает чиновник.
– Да, – шепчу.
На другом конце зала воет очередная девушка, чьи руки опускают в чашу. Снова в нос ударяет запах горящей плоти, снова вскидывается внутри меня страх.
– Громче.
– Да, по своей воле, – отвечаю я.
Стараюсь не смотреть на чашу.
– Ты ищешь отпущения грехов?
– Да, ищу.
Чиновник удовлетворенно кивает.
Я каменею, когда один помощник принимается за осмотр, грубо дергая меня.
– Вес умеренный, рост пять дланей, пять узлов, волосы черные, глаза серые, никаких особых отметин, превосходное здоровье.
Закончив оценку, помощник кивает мне на чиновника. Запрокидываю голову.
– Клянешься ли ты в верности императору Гизо и его армиям?
Такого вопроса я не ожидала, потому медлю с ответом.
– Да.
Снова крики. Пот по спине теперь течет ручьем.
– Тебя привезла Владычица эквусов.
– Владычица…
Лишь спустя пару мгновений соображаю, что он говорит о Белорукой. Ну конечно, ее тут называют именно так, из-за Браймы и Масаймы. Правда, она относится к ним скорее как к спутникам, чем как к скакунам.
– Да, – выдавливаю я сквозь панику.
Чиновник снова кивает.
– Не причиняла ли она тебе физического вреда, не пыталась ли продать твою честь другим?
Мигаю, застигнутая врасплох. Не это ли случилось с теми девушками? Я-то думала, что провожатые не должны причинять им вред, но с другой стороны, люди часто делают то, что им не положено. Перед глазами мелькают образы старейшин, надо мной нависают их ножи и ведра, вот-вот мне в очередной раз отворят кровь. Втягиваю воздух, с выдохом избавляюсь от воспоминания.
– Нет, – наконец отвечаю я.
– Что ж, гора с плеч, – ворчит под нос чиновник. – Эта обойдется без лишнего свитка.
Скрежещу зубами. Лишний свиток? Девушек обесчестили, разрушили им жизнь, а он беспокоится лишь о том, чтобы не перетрудиться. Он, как только что ушедшие джату, с этими их ложными обещаниями прав и свобод. Приходится снова выдохнуть, чтобы лицо не выдало гнев.
– Золото, – командует чиновник помощнику и, пока тот несет чашу, переводит взгляд на меня. – Это золото изготовлено особым образом, чтобы отмечать вас как собственность императора. С каждым
