клуб, танцевала и веселилась. У меня даже были пародии любовных отношений. Но все эти попытки вписаться в реальность маленького города не привели к хорошим результатам. Я сбежала в большой город от “как у людей” и была счастлива своим решением.
Мне было 16, когда я вышвырнулась из гнезда с полным незнанием самостоятельности и мегаполиса. И хоть прошло много лет прежде, чем я поняла, кто я есть, тяжёлых и иногда безрадостных дней, я всегда знала, что переезд был не просто правильным решением, он был моим выбором, единственным.
Так… Куда я ушла? Ах да, творчество! Мой первый стих канул в лету (и Слава Богу!). Это было произведение про разбитое доверие (естественно), ведь подростки смотрят на мир через максимализм. Промолчу про рифмы, которые я встречала и в последующих своих произведениях. О, из старой тетради в забытие была отправлена как минимум половина стихов. Вторую половину пришлось нещадно редактировать и в хвост, и в гриву. Годные стихи я начала слагать только когда мне перевалило за 20.
С прозой всё было иначе. Мой первый рассказ, который я до сих пор считаю чудом, был написал осознанно и выдержанно.
Да, стоит упомянуть, что в студенческие годы у меня была подруга Лиза. Рыжая и несносная, много курящая и слишком странная, долговязая и угрюмая. Она писала объемные истории для женского чтива, где однотипные мужчины силой заполучали однотипных женщин, а потом совершенно однотипно в них влюблялись. Я честно прочитала первую историю и тут же призналась, что такое не для меня. К моему удивлению, Лиза тоже была не в восторге от собственных произведений, но у неё была аудитория, наработанная годами, которая не хотела думать о вечном, она жаждала мускулистого Жана и робкую Екатерину в углу московского клуба. Так появлялись на свет “рабыня желаний”, “дикий охотник” и т.д. и т.п.
Когда я сейчас оборачиваюсь на те дни, то понимаю, что Лизе самой нравились те истории, но она не могла в этом признаться хотя бы себе. Такое не подходит любительнице Iron Maiden и Slipknot. Она же серьёзная девушка, читающая Толстого от корки до корки. Она филолог. Она первая кидает помидор в тех, кто называет подобные чтива литературой. Она точно знает, как быть “крутой”. Правда я всегда считала, что важнее быть счастливой.
Лиза нашла тетрадку со стихами в моей комнате в общаге. Да, она любила без спроса трогать людей и вещи, чем доводила меня до немого гнева. В общем, она нашла эти недотворения и рассыпалась в комплиментах, как только я вошла в дверь с ковшом острой корейской лапши (наследие моей соседки с Сахалина). Я не знаю, каким чудом я не убила её тем же ковшом, но ей потребовалось пару лет, чтобы уговорить меня не писать в стол. Не так-то просто вытащить наизнанку себя настоящего, особенно когда сверху такой тяжёлых костюм разнообразных комплексов. А мой был потяжелее доспехов средневекового рыцаря.
Первые попытки получить призвание начались на сайте для домохозяек, где писала сама Лиза. Первый лайк, первый комментарий. Я была уверена, что проснусь
