ей, желая всё же хоть в ком-то увидеть поддержку.
– Озге, – ответила через некоторое раздумье девушка.
– Сколько ты здесь?
– Почти год, – тихо пискнула она и закусила губу. – Моюсь, убираюсь после их ночных развлечений. Помогаю на кухне.
– Ты красивая… Почему тебя не продали? – вопросила я.
– Он не разрешать. Девственниц он не трогать, чтобы не портить товар, а я солгала, что девственница, а когда он всё понимал, велел избить меня за враньё, но оставить себе. Он брезгливый и следит за тем, кто в его постели. Насилует всегда в защита, но не любит так. Я чиста, и ему нечего опасаться. поэтому каждую субботу и среду он в моя постели и никому не позволяет трогать меня.
– А остальные дни? – уточнила я.
– Местный шлюхи, – Озге пожала плечами.
– Трогать нельзя, а бить можно? – с болью посмотрела на неё.
– Если провинюсь… Он не бьёт женщин. Только его каратели.
Не бьёт женщин? Фыркнула, вспомнив увесистую оплеуху в подвале.
– Не бьёт, даже когда насилует? – скривилась я, желая опровергнуть данный факт.
– Девушки боятся… И понимать, что сопротивляться не получаться. Он либо аккуратен и нежен, либо просто убивает.
Сплошная гуманность. Захотелось сплюнуть. Раздвинь ножки сама либо сдохни? Чисто женское решение? Мало кто захочет принять абсолютную смерть, уж лучше позволить ему себя трахнуть, тем более Давид вполне привлекателен, не говоря уже о его психологической обработке жертв. Пленницы сами идут к нему в силки, мечтая стать героинями любовного романа, не подозревая, что всё во сто крат серьёзней. Как моя Лара. Где же ты, сестрёнка?!
Закончив со мной, все манипуляции, Озге собрала свои принадлежности и направилась уходить.
– Возьми. Ешь, – и протянула из-под полы платья яблоко. – Далеко до ужин.
При виде налитого красного бока во рту тут же выделилась слюна в десятилитровом объёме. Приняла её дары и благодарно кивнула.
– Береги себя, – от души попросила девушку.
– А ты себя, – ответила Озге и стукнула в дверь.
Ей тут же открыли, выпуская из моей клетки.
Желудок принял дарованный фрукт не только с благодарной жадностью, но и с разочарованием и обидой, явно больше раздразнившись, чем насытившись. Терпи, ни тебе одному сейчас плохо! Взглянула на себя в зеркало в полный рост. Платье было шикарным. Струящееся золотая материя в пол, разрез до самого бедра, оголяющий шрам от старого ожога. Для Давида это наверняка будет сюрпризом, особенно для его брезгливости. Декольте довольно выигрышно оформляло грудь, а сзади полностью оголена спина. В этом платье чувствовала себя голой. Причёску Озге соорудила соответствующую моему внешнему виду – просто завила в крупные локоны и украсила золотой оливковой веточкой. В таком наряде я запросто могла сойти за греческую богиню. Возможно, этим и вдохновлялась Озге, работая надо мной.
Заламывала
