давай, и из кулинарии сойдут.
В кабинет вплыла Элла с подносом, расставила на столе чашки, чайник, сахар:
– Вот, Александр Романович, а я ухожу.
– Ладно, иди.
Не успела закрыться за девушкой дверь, как Шура набросился на пирожки.
– Хотела тебе сказать, что мы тоже занимаемся теперь этим делом, – тихо проговорила Мирослава.
Наполеонов промолчал, но дойдя до слоек, спросил:
– У тебя есть что-то новое?
– Нет, – вздохнула она.
– Я вот думаю, – жалобно проговорил Наполеонов, – может, он от маразма застрелился?
– От какого ещё такого маразма?! – строго спросила Мирослава.
– Ну, старость, ум за разум зашёл, склероз и всё такое.
– Шур, не говори глупости. Не было у Дарского никакого маразма.
– Тебе-то откуда знать?
– Если бы был, то окружающие заметили бы.
– Не знаю, не знаю, – покачал он головой.
– Я разговаривала с его вдовой.
– И чего?
– Ничего, говорит, что любила мужа сильно.
– Ты ей веришь?
– В жизни всякое бывает…
– Я тебя спрашиваю ни про всякое, а об этом конкретном случае.
– Не знаю, Шура! Я видела её в первый раз в жизни и не могу так сразу сказать, любила она мужа или нет.
– Но первое впечатление должно всё-таки быть.
– Первое впечатление говорит о том, что Снежана Дарская действительно находится в расстроенном состоянии.
– Пианино она, что ли? – хмыкнул Шура. – Чтобы находиться в расстроенном состоянии.
– Не пианино, но она нервничает. И ещё что-то скрывает…
– Скрывают они все.
– И ещё она женщина неглупая.
– Утешила.
– А тебе с дурами легче?
– Не знаю… Они мне редко попадаются…
– Ты сегодня домой?
– Да, ещё немного, и поеду. – И усмехнулся грустно: – А то я так редко бываю дома, что мать скоро забудет, как я выгляжу, и не пустит на порог.
– Пустит.
– Как знать, а то придётся просить прибежища у вас.
– Мы тебе всегда рады, и ты знаешь об этом.
– Знаю. Славка! Тебе цены нет! – Шура вылез из-за стола и бросился целовать Мирославу.
– Тю, сдурел, что ли, – сбросила она его руки со своей шеи.
– Вот, маленького все обидеть норовят! – притворно обиделся он.
– Не прибедняйся. Ладно, я поехала домой, потом созвонимся. Пока, подружка!
– Пока, дружок!
На улице стало прохладней. Воздух был таким вкусным, что его можно было пить как молодое вино.
Длинные тени то ли играли с ускользающим солнечным светом в прятки, то ли пытались переплестись с ним и удержать в своих цепких объятиях.
Глава 6
