Правда, с ним пока ни разу, но ведь все когда-то случается впервые… Не раздумывая, понимая – осталось мало времени, отшвырнул бесполезный нож, рванул отсечной шнур, сбрасывая нераскрывшийся купол. Потом, не полагаясь на трехсотметровый автомат, кольцо запаски. На ней будет трудновато дотянуть до площадки приземления, но это ерунда, выловят, даже если угодишь в пруд. Хоть в залив. Жилет есть, не пропадем.
Ожидаемого хлопка, рывка не последовало. И опять над ним, вместо спасительного желтого прямоугольника – странный, нелепый ком. В чем дело? Почему?! Сквозь панику молнией вспыхнуло: она! Эта сучка что-то сделала с парашютом, пока он дристал, как сопливый щенок. В последние мгновения жизни, ощущая непроизвольное потепление в штанах, он успел заорать, срывая голос в раздирающем рот потоке плотного, почти твердого от бешеной скорости воздуха: «Сука!… Сука!! Су-у-ка-а-а-а!!!…»
Глава вторая
август 2016, остров Котлин
Грубо вырванный из объятий нирваны, Коля вспомнил давнишний анекдотический диалог в поезде: «Что упало?» – «Шуба!» – «А почему так грохнуло?» – «Мы в ней были…» Что упало, то пропало. А может, наоборот, прибыло? Сверху – значит от Бога? А если нет, то – откуда? Заинтригованный слившимися воедино тяжелым ударом и сотрясением почвы, Блесна с трудом поднял веки и некоторое время пытался отделить скуку яви от сладости грез. А крик перед тем – приснился или был на самом деле?
Во сне он, молодой веселый Колька Дружинин, красавец-мичман, шел под руку с будущей женой Катериной по Невскому, любуясь звездами праздничного салюта.
И будто не было двух десятков пустых и страшных лет. Не было сладкой службы на берегу, таллиннской школы мичманов. Эвакуации, фактически бегства из приморской столицы, к вековому названию которой медлительные аборигены быстренько добавили лишнее «Н». Не было бесконечной мучительной зимы Североморска, короткого счастья в крохотной квартирке с толстыми кирпичными стенами и окнами-бойницами здесь, в Кронштадте. Не было сытой рожи капитана первого ранга, объявившего: «Вам приватизация жилплощади в гарнизонном доме не положена. Не имеете права!» А ровно месяц спустя – вышвыривания их, всей семьи с двумя детьми, на улицу. Потому что приватизация возможна, но не для них, а для некоего контр-адмирала политической масти.
Не было многодневного пикетирования морштаба с такими же, как он, горемыками, патрульного выкручивания рук и ночевок на «губе». Совместного согревания спиртом, тягостных семейных бесед, больше похожих на скандалы. Его обещаний все наладить, устроиться как-нибудь, на худой конец в дальнобойщики, у него и права есть. Надо потерпеть, побороться… И финальной жениной фразы: «Да пропади она пропадом, твоя борьба вместе с тобой!»
С тех пор они – где-то там, в станице на Ставрополье. Живут, как могут, без него. Не пишут, не звонят – куда ему звонить-то? И писать… Он тоже не пишет, не звонит. Знает куда, но – зачем? Да и стыдно.
Метеорит? Межпланетный снаряд? Там, на Марсе, зелененькие с рожками наконец разглядели – не все ладно на соседке-Земле, и решили
