или не остаться, разделить со всеми лишения дня или не разделить – в городе не принимаются самостоятельно; здесь вообще ничего не принимается голосованием или большинством голосов. Это все бред про демократию. В городе все решения происходят командным, если не сказать, насильственным, императивным путем. Потому что когда «нас» много, в силу вступают законы муравейника, армии. Все в городе немного служат в армии, просто само количество нас, здесь живущих, обязывает к этому. Так и в случае с Палычем: хоть приказание остаться и было в ущерб его семье, но это его работа. Час быка пробил, и время пошло. Как позже бы сказали умные: такое бывает только раз в жизни… И никто не произносит конец фразы, что «такое» бывает столько раз в жизни, сколько распорядится Бог человеку через «такое» пройти.
15.00. 4 градуса мороза, ветер северо-восточный 30–35 метров в секунду (порывами – 38 метров). На борту «Армана» Палыч доложил об окончании проведения работ второму помощнику судна. Тогда же приказом капитана «Армана» он был лишен своего единственного соратника – матроса А. Рактовича. Палыч опешил. Внутри него пробежал холодок страха. Стало невыносимо тоскливо и одиноко. Страх, противный страх поселился и засосал под ложечкой. Такого Палыч сам от себя не ожидал. Он спокойно и медленно выматерил себя за трусость, и все вернулось к нужному ему порядку вещей. На это ушла всего одна доля секунды. И только после Палыч поднял глаза на капитана «Армана». Он знал, что кэп сто раз подумал, прежде чем сказать ему такую вещь… Эти слова были равносильны объявленному смертному приговору и реально позволяли Палычу покинуть судно. Ведь команда покидает корабль при реальной опасности жизни людей… Кэп отвел глаза в сторону. Они поняли друг друга – Палыч мог быть свободен и отправляться домой.
Выдренков так и не понял сам для себя, как и почему он остался на «Кемале» один, а не пошел к жене и сыну. Возможно, сработало какое-то глубинное мужское начало, которое является главным в науке побеждать. Или, может, это было глубинное «то», что-то звериное в каждом мужчине, что не дает ему покинуть поле боя, даже когда он остается один, «то» толкает его в одиночку идти в горы, на скалы, ночью, в море, чтобы смотреть в желтые глаза смерти…
Не был ведь Выдренков экстремальщиком, не страдал тягой к сумасшедшим и рискованным предприятиям или азартным видам спорта. Но и трусом он никогда не был.
Черт знает, что бывает и как оно все случилось, но Палыч не покинул борт «Кемала»… Он слегка подал тело вперед и быстро скатился вниз по узкому трапу, где двое человек не могут разминуться.
Объяснить этот приказ было невозможно, и Выдренков его себе не объяснял, долгая жизнь на море научила его действовать теми силами и ресурсами, которые у него в данный момент имелись. А были у него сегодня с ним его голова, его руки и вверенный в единоличную ответственность совсем немаленький теплоход «Кемал». И еще одному его научило море: «не моргать», все время следить за обстановкой, не давать себе поблажек.
