пялюсь на закрытую входную дверь.
– Пытаюсь понять, какого черта ты свалилась на мою голову ни свет, ни заря, – грубо бросил я.
– Должна тебя огорчить, но солнце встало уже как два часа назад, – так же грубо ответила она.
Майя стащила с рук синие вельветовые перчатки и небрежно откинула их на столешницу барного островка на кухне.
– Я голодна, выпьем чаю? – спросила она, но я понимал, что вопрос был риторическим.
Войдя в кухню, я упер руки в бока и осуждающе посмотрел на нее.
Майя встала со своего места и принялась хлопотать на кухне: поставила чайник, достала чай, и принялась разворачивать пирожные, которые она купила в Куки Хэвен.
Я продолжал прожигать ее настойчивым взглядом в надежде, что это подействует, и она уйдет.
Майя была дорога мне, но в последнее время мне стало казаться, что я устал от нескончаемого потока людей рядом. Вечеринки казались пресными, походы в клуб больше не прельщали меня. Мы приходили, я напивался, на утро чувствовал сильнейшее похмелье, и все повторялось снова. Жизнь стала серой и блеклой.
Я попал в день сурка.
Все чаще мне хотелось остаться дома или загрузить себя дополнительной работой. За последние полгода мы даже перевыполнили план строительства. Проекты сыпались на меня как из рога изобилия, я всячески подталкивал отца к подписанию контрактов и работал по каждому из них.
Утро переходило в день, день в вечер, а вечер в ночь. На следующее утро я понимал, что просидел в стенах своего кабинета сутки. Тогда я шел домой, спал до обеда и снова возвращался к работе.
Полагаю, все дело в возрасте. Мне двадцать пять, я уже не молод. Вот, как чувствуют себя взрослые люди, они закапываются в работе и прожигают жизнь на тусовках, только бы не оставаться один на один со своим «я».
– Ты хоть бы накинул что-нибудь, – сказала Майя, кивая на мой голый торс и обмотанные полотенцем бедра. Затем она подошла ближе, внимательно рассматривая меня. – Иисусе, Блейк, ты вообще ничего не ешь, а только занимаешься в зале? Рельеф как у каменной статуи.
– Спасибо за комплимент, – ухмыльнулся я.
– Это не комплимент, – фыркнула она, наконец скидывая с себя пальто.
– Майя, я опаздываю, – строго сказал я.
Она несколько секунд смотрела на меня, затем улыбнулась уголком губ, и пройдя мимо, запрыгнула на барный стул снова.
– У тебя есть еще полчаса, – деловито выдала она.
– С чего ты это взяла?
– Твой телефон у меня, – сказала она, надкусывая эклер покрытый шоколадом.
– И что он у тебя делает?
Она показала пальцем на свой рот, как бы прося меня подождать, пока она прожует кусок эклера.
Я сложил руки на груди, ощущая подступающее к моей груди раздражение.
– Ты сам отдал его мне, – сообщила она, – когда вчерашняя клубная гарпия висла на тебе, как на шесте, в попытках заполучить
