почтительным шепотом. Говорили, что он умный, беспощадный к врагам, но снисходительный к тем, кто принимает разумные взвешенные решения. А еще – что он очень хорош собой, и многие девушки мечтали выйти за него замуж или хотя бы стать официальной наложницей… Но, кажется, он вовсе не нуждался в женском обществе.
«Только я не мечтала, – подумала Аньис. – А вот как получилось… Впрочем, что теперь гадать, так ли он хорош собой, как говорят. Так ли силен и умен. Я никогда не увижу человека, которому меня хотели подарить. Я увижу Садди. И мы убежим, чтобы статью мужем и женой за морем, вдали от рабства и обычаев нашей страны».
Выглянув из ниши, Аньис обнаружила, что наступили сумерки. Пора, подумала она с волнением. Теперь нужно тенью пробираться по серым улицам, не привлекая внимания. А дальше будет Садди, он придумает, что им делать… Она шмыгнула в арку, дошла до ее начала и сделала шаг в переулок.
– Вот и попалась, крошка! – услышала она гогочущий грубый голос. Железной хваткой охранник в белой рубашке схватил ее за локоть. Аньис попробовала вырвать руку. Но мужчина лишь сжал ее второй локоть, заломил обе руки за спину, перехватил их своей необъятной лапищей и потянул вверх. Аньис застонала от внезапной боли и унижения. Ей показалось, что руки сейчас вырвет из плеч, в глазах потемнело.
– Ишь, крутишься, как кошка! Заставила нас побегать, маленькая тварь! – зло сказал он. – Не понимаешь своего счастья!
Вдруг раздался свист рассекаемого воздуха, Аньис сжалась, приготовившись к удару кнутом. Но кнут пролетел мимо и прошелся по плечу охранника. Амбал резко отпустил ее. Аньис шатнуло, и чья-то жесткая худая рука придержала ее за предплечье.
– Сколько раз говорил, что если будешь портить имущество, получишь кнута, – услышала она спокойный голос господина Ансьера. Лицо охранника скривилось в обиженной гримасе, как у ребенка:
– Но она вырывалась, господин!
– Неважно. Сейчас эта девочка – собственность короля. А за порчу королевского имущества можно лишиться головы. А ты, – Ансьер холодным равнодушным взглядом посмотрел на Аньис, продолжая придерживать ее, – должна понять, что сейчас любые выходки порочат твою семью. Продавая тебя, отец поручился: ты будешь хорошей рабыней, преданной и покорной. А бегство кидает тень на его репутацию. Ты ведь не хочешь, чтоб твою семью покрыл позор?
– Н-нет… – прошептала Аньис, пытаясь отойти от боли внезапного осознания. Она заложница. Попытка сбежать или непокорность не принесут свободы. Они лишь бросят тень на тех, кого она любит. И пусть отец продал ее – решил ее жизнь за ту четверть часа, что она отчаянно спешила домой. Но еще была измученная жизнью мать и братья с сестрами. Нельзя бросать тень на них.
– Н-нет… – повторила Аньис и снова пошатнулась. В глазах потемнело, послышался страшный шум, он заполнил собой все, оглушая, унося ее в какой-то туннель…
– Если девчонка умрет,
