и то, что каждая из этих форм мышления, как и каждое из конкретных слов, которыми мы их обозначаем, являются предметами, которые, как и все предметы, обладают содержанием и объемом, то есть эпитетами, которым мы приписываем определенный состав. Именно в природе мысли заложено то, что она может сделать себя, т.е. каждый вид своих операций, предметом.
Но возражение можно обобщить. Разве наши чувства и воления, а значит и сознание в целом, не имеют права быть тождественными самим себе? Не является ли тогда тождество с самим собой характеристикой, общей для всех видов воображения, в более широком смысле, для всех видов чувства и желания, то есть характеристикой сознания рода? Здесь, в другом повороте, возобновляется идея, которая уже встречалась в предыдущем месте (193). Мы устраняем это возражение так же, как и только что рассмотренное более узкое. Несомненно, мы должны представить себе каждое отдельное чувство и каждый отдельный акт воли, так же как и каждый вид чувства и акта воли, более того, роды чувства и воли, и, наконец, на этой психологической лестнице, род сознания в целом как тождественный самому себе. Но все это возможно только в том случае, если мы объективно постигаем каждое отдельное чувство или волевой акт, а также каждый из вышестоящих родов, включая сознание. Иначе говоря, мы не только переживаем чувства и волевые процессы, но и способны через самовосприятие определить содержание каждого чувства и волевого процесса, далее обобщить общие черты различных этих процессов через абстрагирование в виды и роды и, наконец, связать их в ряды психологического порядка. Короче говоря, мы можем объективно постичь не только наше мышление, но и наше чувство и желание, т.е. мы можем получить представления о нашем чувстве и желании. Воображение, как мы уже видели (49), выходит, так сказать, за пределы своего значения: оно выходит за пределы всего, что может быть дано нам в сознании. Если то обстоятельство, что мы можем объективно постичь мышление, является необходимым условием возможности всякого логического исследования, то то обстоятельство, что мы можем также объективно определить наше чувство и желание, является необходимым условием возможности всякого психологического исследования. Мы определяем родовое содержание чувства, говоря, что в нем мы сознаем состояние, в которое нас вводит некоторый стимул, и т. д. Тождество с самим собой является, таким образом, общей характеристикой сознания, а следовательно, и каждого из его видов и отдельных форм, в той мере, в какой сознание и его виды понимаются объективно. По этой самой причине оно является собственной характеристикой для всего, что становится для нас предметным.
Нам остается только указать на последнее возможное продолжение возражения. Оно может быть осуществлено только теми, кто испытывает неудобства. Все, что мы признаем реальным независимо от нас, мы, конечно, также представляем себе как тождественное с самим собой; то же самое
