и то, что он не проверил – это его просчет. Нужно принять эту версию как рабочую. Просто потому, что других нет. Правда, сейчас это уже не имеет никакого значения, он уже здесь.
Дальше он просыпается в комнате с тремя застреленным им людьми. Не самая лучшая компания для того, чтобы очнуться, но и это лишь эмоциональная окраска. Итак, их четверо. Их пленили какие-то южные ребята, чтобы условно продать ребятам из других земель. Нападение и их побег были организованы очень изящно. Мефодий искренне верил, что это он вытащил Макса, Галю и Риту. Интересно, что было бы, если бы они решили не выходить из автобуса. Хотя, наверняка и на этот случай у солдат Антона был план.
Сейчас они оказались в хорошо укрепленным поселении с местным царьком и армией. Думать о том, каким способом они переместились из гримерки и ожили в этих местах не хотелось. Мефодий примерно знал о том, что говорил Эйнштейн о такой материи как пространство-время, но это он почерпнул из пары популярных книжек, прочитанных после того, как по телеку показали сериал о жизни ученого. С недостатком знаний лучше не пытаться рассуждать, иначе рискуешь пойти по ложному пути предположений и выйти, в итоге, совсем не туда.
Дальше… Что дальше?
Мефодий подошел к окну и посмотрел на Луну. Полнолуние.
В дверь его спальни кто-то тихонечко постучал:
– Можно?
– Да, Рита, заходи.
Рита была без обуви и в сарафане:
– Решила все-таки примерить.
– А тебе идет, – Мефодий смотрел на Риту.
В лунном сиянии она выглядела как-то уж совсем невесомо.
Рита села на кровать:
– Знаешь, мне все-таки страшно. Сейчас не могла заснуть. Мысли всякие лезли.
– Что такое?
– Знаешь, я же в гримерку тогда лезла, потому, что влюблена была в Макса. Вернее, думала, что влюблена. Он в реальности оказался совсем не таким…
– Ты из-за того, что он психанул?
– Нет, не в этом дело, – она пыталась подобрать слова, – просто он был для меня героем, понимаешь? Каким-то возвышенным, загадочным. А тут… Ну, словно бы исчезло волшебство!
– Молодая ты еще, – Мефодий сел рядом и приобнял ее, – обычное подростковое разочарование. Такого в жизни много и случается сплошь и рядом. Я в детстве грезил армией, а потом, когда вписался в действительно серьезные дела, увидел не романтику победы, а страх, грязь и кровь.
– А страшно убивать?
– Нет. Сейчас уже не страшно. Сначала жутко, потом охладеваешь к этому. Перестаешь смотреть на людей как на людей. Они становятся лишь мишенями. Главное не думать о том, кто они, как жили и прочее.
– А ты знаешь, интересно, что я единственная, кого ты не убил. Ну, то есть, убил, но это была случайность.
Мефодий не нашелся, что ему ответить. Он почувствовал, как Рита крепче прижалась
