«Мальборо».
– Вижу, ковбой. То же, да не совсем. «Мальборо лайт»?
– Ну.
– И на кой черт?
– Облегченные. Меньше никотина, меньше смолы. Больше здоровья.
– Я знаю, что такое «лайт»! Я спрашиваю, почему ты отказался от привычных?
– Пытаюсь бросить курить.
– Саня! – Грязнов посмотрел на приятеля с сожалением. – Так не бросают.
– А ты, конечно, знаешь, как бросают. – Турецкий кивнул на заполненную пепельницу со стороны Грязнова.
– Бросают – резко, – со значением сказал Грязнов, не реагируя на шпильку. – Я знаю немногих людей, у которых это получилось, и у всех – только так. Бац – и все!
– Понятно, – примирительно согласился Турецкий. – Ты зачем увел меня от темы, которую сам поднял? Я же тебя знаю. Что не так? Что он натворил, твой доктор? Зачем ты мне мозги пудришь?
Грязнов немного помолчал.
– Итак? – подмигнул Турецкий.
– Честно говоря, – вздохнул Грязнов, – ничего особенного он не натворил.
– Точно?
– Конечно.
– А конкретней можно?
– Конечно, можно! Тебе все можно. Он застрелил двоих человек. Один из них – сын главы городской администрации.
– Ты серьезно?!
– Да.
– Ничего себе!
– Все было в пределах допустимой самообороны, – заверил Грязнов.
– Конечно, – ухмыльнулся Турецкий. – Наши люди по-другому не действуют.
– Саня, не надо ерничать. Это очень серьезно. Тебя Гордеев послушает. Ты для него непререкаемый авторитет. Придумай что-нибудь.
– А что я смогу придумать?
– Самый главный аргумент такой: этот доктор – он как раз из Химок, понимаешь? Из этих самых Химок, будь они трижды неладны! Он там жил, он там работал, он там был уважаемым человеком. А Юрий Петрович у нас, ты сам говоришь, как раз провинциальный авторитет нарабатывает. В Химках. Так и дави на эту точку.
Турецкий почесал затылок. Так уж повелось, что проблемы друг друга они воспринимали как свои собственные, и за этой дежурной пикировкой ничего не стояло, кроме рефлекторного желания поддержать форму. Они были друзьями, и добавить к этому было нечего.
– Ну ладно, допустим, с Юркой я поговорю. Допустим, он даже согласится. Но при чем тут эта макулатура? – Турецкий кивнул на том, по-прежнему лежавший на столе.
– При том, что страна должна знать своих героев. И не должна знать своих стукачей.
– Ты что несешь?
– Стукач стукачу рознь, – по-прежнему настаивал Грязнов. – Саня, я сейчас выдам тебе конфиденциальную информацию, имей в виду.
– Уже, – улыбнулся Турецкий. В сущности, они всю жизнь тем и занимались, что обменивались конфиденциальной информацией. Ведомствам, в которых они служили, это шло только на пользу.
–
