пропорции тела те же. И только когда камера приблизилась, понял – это тиадары. Поражала разнообразие одежды: от комбинезонов, до невообразимых одеяний, напоминающих индейские пончо, но одинаково изодранных. В руках разнообразное оружие: от копий, луков и металлических цепей до ружей явно раритетного вида.
«Бум, Бум, Бум» – тяжело и размеренно били по ушам барабаны, будто сам рок.
В центре толпы «диких» застыли на коленях десять тиадаров в одинаковой одежде с связанными позади руками. Потухшие взгляды устремлены в утоптанную до каменной твердости землю. То ли пленники то ли еще кто.
На секунду Алексею стало грустно, что никогда не увидит собственными глазами инопланетные пейзажи, не увидит чудеса чужой планеты; но сразу эта жалость к себе стерлась ощущением неоформленной тревоги. Ему показалось, что сейчас произойдет нечто страшное. Таежный, скажем, житель по неуловимым для городского жителя приметам, способен почувствовать приближение опасности. Так и он сын и внук космонавта, сразу уловил – кожей, подсознанием – какое-то нарушение правильного порядка вещей, законов, неизменных даже для чуждых по биологии существ.
У корней волос, на лбу, выступил мелкий, как роса, пот. Машинально смахнул ладонью.
– Матака! – яростно провопил кто-то невидимый в толпе и его тут же поддержали другие голоса, еще несколько мгновений и над сжавшейся в страхе деревушкой повис многоголосый азартный вопль: «Матака!» Он, все усиливаясь и, все больше заводя толпу, несся под побледневшими небесами. Солнце не зашаталось ли от этого крика?
«Матака в переводе означает подношение, жертва» – произнес бесплотный голос за кадром.
Из серой безликости толпы к пленникам прохромал тиадар, в руке он сжимал окованную металлом дубину, а другой тащил за руку мелкого тиадара, судя по росту – подростка. Взгляд Алексея приковало одежда хромого – пончо, более-менее целое, цвета крови. «Кровавый» – подумал человек.
Хромой приблизился к пленникам, повернулся к толпе и повелительно поднял руку с дубинкой. Несколько мгновений, и крики затихли, все замерли.
В классе – мертвая тишина, такая полная, что, казалось, слышно, как стучат сердца. Алексей, изо всех сил сжимал кулаки, взгляд сузившихся глаз не отрывался от экрана.
Кровавый отпустил подростка и сунул ему в руку дубинку, произнес что-то черными как сажа губами, слишком яркими на бледном лице и, ткнул рукой в крайнего в ряду пленника. Слова прозвучали адским грохотом в ушах подростка. На лице его впервые проявились эмоции, яростно замотал головой, оскалился угрожающе. Дубина из разжавшейся ладони упала в пыль, и тут же он полетел от оплеухи, рухнул на истоптанную землю и сжался в позе эмбриона. Рот его открылся в неслышном крике, крике одинокого зверя, брошенного, преданного целым миром.
«Бум, Бум, Бум» – все также тяжело и размеренно били барабаны, толпа снова заскандировала: «Матака!», «Матака!» – неслось над миром, крик заполнил
