уговоров, как будто впервые. И делала вид, что в человеческих отношениях самое главное – это «духовная сфера». Лина ни о чем таком не задумывалась, а просто наслаждалась счастливым моментом и не требовала от Влада никаких заверений и клятв. Но если бы спросила, он нашелся бы что ответить. Иркутская гостья нравилась ему все больше. Он даже подумал было махнуть вместе с ней в Сибирь, подальше от московских разборок. Но когда он сказал об этом, Лина удивилась и ничего не ответила. Он представил, что ей хотелось ровно противоположного – московской прописки и работы. На первых порах даже квартира не так уж важна. А коли есть, да такая, как у Влада… тогда чего уж желать лучшего?
Обо всем этом и он подумал. Она ничего этого не говорила. Но Влад был убежден в своей правоте. Поэтому по здравом размышлении он решил отправить иркутскую гостью одну, а наведаться к ней попозже, оформив отпуск, чтобы не терять хорошо оплачиваемую работу, которую найти в Москве вовсе не так просто, как представляется многим приезжим.
Пока гостья в прозрачной комбинашке расхаживала по квартире, осваивая роль хозяйки, снова позвонила Марина. Худший момент трудно было придумать. Влад, разозленный ее настойчивостью, разговаривал суше и резче обычного. В то время как перед ним под розовой блестящей тканью призывно светилось каждой своей частичкой обнаженное женское тело, ему предлагалось думать о свадьбе, которой он уже не желал. Он понимал, что Марине трудно в больнице, но, если принять во внимание все, что ему довелось пережить из-за нее, их положение несколько уравнивалось.
– Мы же не подумали о свидетелях! – донесся до него слабый голос. – Я хочу, чтобы ты позвонил Зюбиным. Оле и Мише. Третий день не могу с ними связаться. Может быть, что-то с телефоном? Пусть они приедут двадцатого на регистрацию.
– Хорошо, что ты не дозвонилась, – металлическим голосом отчеканил Влад. – Я уже отменил регистрацию. Как можно думать о свадьбе после всего, что случилось?
– Как отменил? Ты один?..
С генеральскими претензиями было покончено. Влад с отчетливостью ощутил это и впервые не испытал никакого сожаления. Визит иркутской гостьи уничтожил прежнюю влюбленность до конца. Да и в той прежней влюбленности главенствующую роль играли не женские чары, а расчет и престиж. Чары, однако, у другой женщины оказались сильнее. Она догадывалась о сути разговора и поглядывала изредка на Влада как бы невзначай. И он уже опять стремился к ней и вовсе не думал о страданиях и слезах Марины, отношения с которой сделались для него забытым вчерашним днем.
Спасением был Иркутск. И, провожая Лину, уезжавшую на другой день ночным поездом, он тревожился не шутя. В третий раз записал ее адрес, обещал приехать. Но она, как ему показалось, кивнула с таким безразличным видом, словно вовсе не была в этом заинтересована.
– Поди разбери женскую душу, – бормотал он вслух, подставляя лицо прохладному ночному ветерку и шагая к себе домой. Страхи вернулись, и Влад постоянно оглядывался. – Надо было ехать с ней! – сказал он себе, и совершенная ошибка вдруг представилась ему во всем ее исполинском масштабе.
