облегчением (и, возможно, легким головокружением от голода).
Ма
Ясмин не помнила, чтобы в кухне когда-нибудь был порядок. Но и видеть кухню в подобном состоянии ей тоже не доводилось. Ма учинила разгром такого масштаба, что Баба неуверенно попятился на пороге. Впрочем, к его чести, он овладел собой, продолжил путь и без единого слова занял свое место за столом. Кухня была вотчиной Ма, и она распоряжалась ею по своему усмотрению.
– Слишком жарко, – сказала Ма. Ее высокие круглые скулы блестели от пота. – Сегодня только рис с овощами. – Она выключила радио, которое всегда составляло ей компанию.
– Отлично, – сказал Баба, одобрявший простую пищу.
– Ух ты, Ма, – сказала Ясмин, обводя рукой дымящиеся сковороды с карри, противни с жаренными во фритюре закусками и окно со стекающими каплями конденсата. – Не обязательно было столько всего делать.
– Да, – ответила Ма, – завтра времени не будет. Мне надо отвезти мистера Хартли в Вулидж.
– То есть… – Ясмин осеклась. – То есть это потрясающе. Спасибо, Ма.
Ма повела головой, что в данном случае означало «да брось!», а также «гляди, сколько предстоит уборки». Она могла доносить целые фразы движениями головы и глаз. Положив еды Бабе и Ясмин, она наполнила третью тарелку для Арифа, хотя тот еще не появился. Сама она, по ее словам, была не голодна, потому что весь день пробовала свою готовку и кусочничала.
– Почему этот мальчишка не может спуститься без троекратного приглашения? – вопросил Баба. – А, вот и он.
Ариф взял свою тарелку.
– Ага, я поем у себя в комнате. У меня куча работы.
– Сядь за стол, – велел Баба. – Расскажешь мне об этой своей работе за едой.
– Говорил же, – буркнул Ариф. – Я разрабатываю приложение.
– Тебя научили этому на факультете социологии? – По мнению Шаоката, социологическое образование было совершенно бесполезно. За два года, прошедшие с тех пор, как его сын окончил университет, Баба скорее укрепился, чем разуверился в этом убеждении.
– Забей, – сказал Ариф, двинувшись к двери.
– Оставь тарелку на столе. Тебе некогда есть.
Ариф замялся в нерешительности. Ясмин знала, что он взвешивает последствия. Он может проигнорировать тихие распоряжения отца, и больше об этом не зайдет и речи. Но в первый день следующего месяца окажется, что сумма, выделяемая ему на карманные расходы, ополовинилась или и вовсе обратилась в ноль. Гордость или карман? Что он спасет сегодня?
– Nikuchi korechhe, – пробормотал Ариф себе под нос. К черту всё. Он поставил тарелку и вышел из комнаты.
– Не относи ему ее потом, – сказал Шаокат жене. – Своими поблажками ты его только портишь.
Аниса склонила голову в знак согласия и с тяжелым вздохом села.
– Зачем
