теннис.
– Ты неправильно держишь эту штуку, – заявил Гас, тыча пальцем в мой пульт. – Но в общем-то, это не важно. Все по-своему держат.
Что тут скажешь? Мы потеряли представление о времени, чего со мной обычно не бывает, и, когда приблизился полдень, я уже в бешеном темпе рылась в гардеробной, хватая туфли и блузки и швыряя их на кровать огромной пестрой кучей. Я опаздывала! Снова!
На воскресенье была назначена рекламная фотосессия, поскольку только этот день мог уделить нам потрясающий новый фотограф. Я, конечно, была недовольна тем, что приходилось работать в выходной, но, если честно, позирование перед фотокамерой едва ли было самой трудной частью моей работы. Хорошо еще, что съемка должна была состояться в районе Уэрхаус, где жил Джулиус, и я предполагала по пути забросить к нему Гаса. Джулиус предложил оставить сына у себя на ночь и на следующий день отвезти в школу. Обычно я возражала, но на этот раз позволила Джулиусу некоторые излишества. А почему бы и нет, сказала я себе. Он ведь этого хочет. Вот и ладно.
За недели, прошедшие после сексуального дня с искусным мастером, я расслабилась, как никогда в жизни. Время от времени я погружалась в фантазии, но в такие, которые касались моего тела, а не ума. Порой я ловила себя на том, что иду по коридору к редакторскому отделу так, словно в моей голове звучит ритмичная сексуальная музыка. Мои каблуки постукивают, бедра покачиваются… В моем теле как будто укоренились некие новые ритмы; в бытность студенткой, я постоянно испытывала нечто подобное.
Я вдруг замечала, что, оказавшись одна в лифте, я напеваю, что слегка раскачиваюсь, набирая воду в ванну, наливая вино в бокал… и я вижу перед собой хлопья пены, покрывающие руки и бедра Доминика, мои собственные руки и бедра. Боже правый! У меня был отличный секс, и я могла иметь его еще больше, в любое время, и от этой мысли меня щекотало предвкушение. Что могло быть лучше? Мне не нужно было трудиться ради этого. Не нужно было прихорашиваться и флиртовать, не нужно было терпеть чудовищно скучные свидания или рисковать своей репутацией, и мне не грозил отказ. Не нужно было знакомить сына с кем-то новым, чужим, а вот это было значительно важнее. Все это было только для меня, Грозной Соланж Фарадей.
– Мам! Ты же опоздаешь!
Это Гас ворвался в очередной сон наяву.
– Я уже почти готова, детка! – ответила я, хватая еще несколько блузок в гардеробной и бросая их на кровать.
Район Уэрхаус был одним из моих любимых в Новом Орлеане. Я всегда думала, что, когда Гас уедет учиться в колледж (если, конечно, он не выберет Университет Лойолы или Тулейнский университет), я продам свой дом и переберусь в какой-нибудь прохладный лофт, но Джулиус меня опередил. Четыре года назад он отремонтировал две с половиной тысячи квадратных футов на четвертом этаже старой веревочной фабрики. Поначалу я беспокоилась, что там не будет двора или зеленых лужаек, где мог бы играть Гас. Потом тревожилась из-за огромных окон с раздвижными рамами, из тех, что обычно падают на чересчур любопытных мальчишек. Но все мои страхи растаяли, когда я увидела, что Джулиус устроил на этом огромном пространстве: спортивный
