и громБезвозвратную кажутся былью.
И мне хочется
В чистую прелую сырь
Так упасть,
И под солнцем неярким застыть…
ЧЕЛОВЕКУ, УСТАВШЕМУ ОТ СЕБЯ
Человеку, уставшему от себя, скользя
По поверхности не дальше, чем вглубь,
Хочется верить, но правда зря,
Потому что тут же возьмёт испуг.
И от страха несовершенный в любви,
А потом от боли забывший страх,
Может быть, он проснётся и всех удивит,
Ну а нет – пропадёт в своих вечных снах.
АНТИСОНЕТ
«…только строго наблюдай,
чтобы не есть крови,
потому, что кровь есть душа…»
Втор 12, 23
Быстро, как птица, головой вращая,
Озираясь на хлеб наш насущный,
Который жизнью назвать страшно,
Говорить не могу, сдохну от отчаянья
С присущей ленью, в Саду Нескучном,
Кривым моим взглядом обезображенным.
Одухотворенная голубая,
Непомнимая моя осень.
Вернусь ли к воде твоей,
От луны серебром пропахшей,
Где забыл, что-то главное очень,
О чём вспомнить сейчас не смею,
Даже если вспомню,
Это уже не важно…
Вымучивая строк чёрных
Линию не особенно ровную,
Буквы собирают, как пчёлы,
Душу, опыляя кровь мою.
РАСТОПЫРИВ
Растопырив пальцы кленов
Миллионами фаланг,
Она стояла на зелёном
И голубой держала флаг.
УЙТИ НЕЗАМЕЧЕНО
Нас выпускали
фискалы,
По одному
во тьму,
Шапки на головы —
голыми
Камни вдогон —
бегом!
Нас выпускали,
а многих вешали,
Им удавалось
уйти незамеченными.
ПАСХА
Крестилось лютиков соцветье
Купонов венчики луковичные,
Я помню, тщетно небо метили
Трепещущие чёрточки птичьи,
И щедро просо старухи сыпали,
К ним белой манной, клубясь, слетали
На клирос шурша, раскрытыми книгами
Из белого в мраморный вырастали.
Судьба гортанно-амфорной талии:
Перегибаясь волнистой тенью,
Вы что-то лучшее нам оставили
И в бархатном с синью слились
– Улетели.
Но чем не подвижней,
Не зыблемей связь,
Тем легче теряется целое.
Лицом к неизбежности становясь,
Я это из прошлого сделаю.
СУДЬБА
Мне как в кино, до охрипа, на дубль десятый
Кричать в толпу статистов, заложивших уши ватой:
– Не виновата я! Не виновата!
Пока не скажет режиссер:
– Стоп.
