необычные для комплимента прекрасной даме. А Гвин их сразу поняла. Её губы задрожали, а глаза сделались мокрыми от слёз. Только она сама знает, сколько сил потребовала эта «несломленность». Всякие прихлебатели, привыкшие видеть её красивой девушкой, сидящей подле короля, даже не догадываются, что у принцессы есть такая сторона.
– За Гвиневру! Благослови её Небо, – раздался голос Мирильды.
Жрица подняла бокал и высказалась без какой-либо иронии.
– За леди Гвиневру! – встал со своим вином Эдриан.
Этот ещё лучше меня знает, на что способна его госпожа.
– Да! Она самая крутая принцесса во всём мире! – вскочила с ногами на стул подозрительно долго молчавшая Биби.
После этого весь зал загудел, восхваляя Её Высочество. Каждый дворянин поспешил выкрикнуть что-то восторженное о единственной дочери короля. Валерик забыл про меня и постарался прославить принцессу громче остальных. Гвин усилием воли взяла себя в руки, вытерла слезинку возле уголка глаза и с новой улыбкой подняла свой бокал.
– Этот ваш тост был ещё одним ударом судьбы, который мне пришлось героически пережить, барон! – отшутилась она. – Спасибо всем большое! Меня даже во дворце так никогда не чествовали!
Мы все выпили и уселись на места. Гвин продолжает держаться, как главное украшение стола, но теперь боится даже бросить взгляд в мою сторону. Может, и правда, надо было просто похвалить её красоту? Нет же, блин… Надо было вспомнить, как она не бросила Ольгу в эпизоде с Миттелем! Сказать, мол, такая хорошая предводительница – думает о своих подданных, даже о простых слугах… Ай, зараза! Ну как всегда, хорошие мысли приходят ко мне уже после того, как я захлопнул варежку…
– Эдрик, ну ты и выдал… Мог же сказать что-нибудь попроще… – прошептала Гвин, когда народ снова отвлекся на свои тарелки. – Я чуть не расплакалась у всех на глазах…
– Виноват, моя принцесса, – отвечаю. – Это противный Валерий де Рой меня спровоцировал.
– И когда ты успел так хорошо меня узнать? Говоришь обо мне такие вещи, будто это ты, а не Эдриан, вырос со мной бок о бок…
– Я всегда смотрел на вас, моя принцесса. Глазами и душой. Вот и заметил что-то особенное…
– Ах, если б ты смотрел только на одну меня… – с горечью сказала Гвиневра.
И я не стал ничего отвечать. Это был очень больной укол словами. И самое печальное, что для принцессы он во сто крат больнее, чем для меня. Чем дальше заходят наши отношения, тем больше я её раню. Девушку, которой так восхищаюсь…
А пир тем временем продолжается. Выпили за меня, за Мирильду, за здоровье воскресшего короля, за благородный дух рыцарства. Винцо у нас так себе, относительно крепости, но когда слишком долго празднуешь, можно и окосеть. Нашей чудесной жрице точно уже хватит, судя по её осоловелым глазкам. Я подозвал к себе Ольгу и шепотом попросил
