поражало больше всего. Прикусив губу, я отступила, чтобы охватить всю картину целиком.
Подвижность тумана волновала меня не так, как искры, то и дело проскакивающие в нём. Разноцветные, от белоснежных, очень похожих на обычные молнии до ярких красных, зелёных и фиолетовых. Это было особенно заметно – и особенно красиво, – в темноте, что тянулась ко мне со всех сторон. И никакой закономерности или хоть какой-то логики в этих искрах – или молний, – не находилось. По крайней мере, я не нашла.
Поэтому стояла и смотрела, раз ничего другого не оставалось.
Может, дождаться, когда кто-то выйдет из этого тумана?
Я оглянулась, заметила невдалеке валун и села на него. Чтобы дождаться.
Или состариться, потому что, если бы всё было так просто и обитатели Ороканской пустоши свободно ходили туда-сюда через волшебный туман, боевики сцапали бы их по одному и уже давно. Но ни здесь, ни в горах не чувствовалось присутствие кого-то ещё. Боевых магов, если говорить откровенно. А что такое боевой маг я знала не понаслышке.
Они хоть и славились на всю империю своей магией, смелостью и осторожностью, по факту просто не выдерживали существования в тени и тишине. Может, конечно, в засадах они вели себя по-другому, но то, что происходило у нас дома, если там собирались три и более боевика, не считая папы… в общем, было весело. В первую очередь им самим, а вот слуги, мама и даже я без восторга смотрели на шумные сборища.
Слуги предчувствовали долгую уборку, мама просто не любила, когда папа вёл себя неподобающе – а без этого веселье считалось недостаточно весёлым, – а я не любила шум, даже если его источник многозначительно подмигивал глубокими изумрудными глазами.
Я фыркнула, передёрнулась и подтянула колени к груди, обхватывая их руками.
Как же, целый племянник леди Бле́кхендберг – заведующей боевого факультета Академии контролируемой магии! Умник и красавец, блестяще окончивший эту самую академию. Как будто у них в выпусках есть хоть кто-то не блестящий! Ведь герцоги, графы, бароны и другие титулованные бара… особи составляли бо́льшую часть студентов боевых групп.
На кой их всех туда тянуло – ещё один большой вопрос. Сомневаюсь, что желание вступиться за честь короны, скорее уж, чтобы не скучать в своих поместьях шесть, а то и больше лет, пока друзья постигают все азы магического искусства.
И этот туда же. Высокий, широкоплечий и скуластый, с обаятельной улыбкой и ямочками на щеках Лиави́н Блекхендберг таскался к нам едва ли не через день. Но если его учёбу в академии с такой-то тётей ещё можно было понять, то страсть к нашему поместью уже нет. И это бесило больше всего вместе с постоянным папиным: «Элиерея, Лиавин хотел бы выразить тебе своё почтение!»
Далось мне это почтение! Встреча с фаркасом и то вышла приятнее, чем стоять перед ним, вежливо улыбаться и выслушивать очередные похвалы собственной красоте.
Я скривилась, снова посмотрела на туман. Тяжело вздохнула.
Валун медленно, но
