быть Спенсером – умелым, целеустремленным, мотивированным. Талантливым.
Пока мне не было присуще ни одно из этих качеств. Да, у меня были деньги – столько, сколько мне никогда не потратить, и соответствующая внешность. Но, за вычетом этих поверхностных качеств, я ничего собой не представлял. Пустышка. Отец предупреждал, что не за горами тот день, когда люди начнут упрекать меня в легкомыслии. Я ему верил.
Именно поэтому я боялся возвращаться в Бостон и начинать учебу в колледже – иными словами, возвращаться к своей семье. Но избежать этого было невозможно. «Королевские трубопроводы» передавались уже шестому поколению Фитцпатриков.
Стоит ли говорить, что ведение бизнеса интересовало меня не больше, чем участие в очередной публичной оргии с последующей недолгой отсидкой в тюремной камере. Но реальность такова: мой старший брат Киллиан должен занять пост генерального директора «Королевских трубопроводов», как только отец прикажет долго жить, а я – стать главным операционным директором.
– Когда состоится судебное заседание? – Я вдохнул сквозь стиснутые зубы.
– Никогда. – Барон закрыл мое дело и сцепил пальцы в замок над столом. – Судебный процесс был бы публичным, сумбурным, отнял бы массу времени и, что самое главное, наделал ненужной шумихи в прессе. Дамы – и я сейчас использую это слово с иронией, тоже не горят желанием излагать подробности массовой оргии перед судом. Для каждой из них я подготовил щедрое предложение для урегулирования вопроса. Они и их семьи согласны на сделку. Предложение включает компенсацию в виде чека на два миллиона долларов и полную стипендию в колледж. Твои отец и брат рады, что вопрос улажен.
Я ни на миг не допустил мысль о том, что желание моего отца пойти на сделку имеет какое-то отношение ко мне. Его беспокоили заголовки в прессе. А что касается Киллиана, то, будь его воля, меня бы посадили на поводок и заперли в подвале особняка моих родителей в поместье Эйвбери-корт.
Я откинулся на спинку стула, теребя в руке лошадку, висящую у меня на шее на удачу.
– Почему мы заключаем сделку? Я ни черта не сделал. Вы сами так сказали. У них нет никаких доказательств.
– Но тем не менее даже передача дела в суд запятнает и твою репутацию, и репутацию твоей семьи и здорово разозлит акционеров «Королевских трубопроводов».
– Значит, я должен уступить, потому что мой папочка заправляет большой конторой? – нахмурился я.
– Да, если вкратце.
Отвечая, Барон просматривал сообщения в телефоне, оставаясь совершенно безразличным к моему отказу.
– Если передадим дело суду присяжных, то еще неизвестно, как они себя поведут. По правде говоря, белый мужчина-миллиардер, оказавшийся в центре масштабного секс-скандала, не входит в число вызывающих наибольшее сочувствие существ, известных человечеству.
– Я их не насиловал, – негодовал я. – И даже не подкатывал к ним. Они сами ко мне пришли.
Барон
