боевик. Я не хочу вербовать жену. А сына не собираюсь делать воином Аллаха…
И упал от очередного удара.
– Мы заставим тебя это сказать!
Его душили, потом отпускали, давая отдышаться, и снова включили камеру. И он сказал:
– Можете застрелить меня, но я все равно этого не скажу.
Его били долго – до самого вечера. Методично и скрупулезно, по очереди, отдыхая от тяжелого физического труда. Все это время молчаливый человек с камерой сидел на стуле и ждал. Несколько раз он включал камеру, но Аслан снова отказывался говорить…
…За окнами уже темнело. Люди, которые вытрясали из Аслана душу, переговаривались между собой:
– Сколько еще? Неужели так и не признается?
Аслан молчал. У него не было сил даже говорить им, что ничего не скажет. Потом он сквозь затекшие веки видел, как они принесли бутылку с водой, насыпали туда что-то из маленького пакетика, который затем сунули Аслану в карман.
«Наркотики», – догадался Аслан.
Аслану широко открыли рот, вставили что-то в рот, чтобы не мог его закрыть, и опустили глубоко-глубоко горлышко бутылки, чтобы он не мог выплюнуть. Аслана рвало, они снова заливали в него жидкость. Потом на время прекратили процедуру, опять велели во всем «сознаваться». И в десятый, сотый раз ему диктовали текст для камеры:
– Я приехал завербовать жену в снайперы и забрать сына, чтобы воспитать его воином Аллаха…
А он только отрицательно мотал головой.
Наконец привели понятых, которых ничуть не удивил истерзанный вид задержанного. На глазах у них из кармана Аслана вытащили гранату РГД-5, взрыватель к ней, надорванный пакетик с героином, газовый пистолет, восемьсот долларов.
– Имей в виду, – сказали ему, – доллары фальшивые – это для тебя еще одна статья.
Составили протокол, когда уже совсем стемнело.
Аслана приволокли в какое-то казенное помещение и там продолжали избивать, только теперь это были другие люди.
Эти, новые, били с какой-то непонятной Аслану звериной радостью, словно душу отводили…
Били его и приговаривали:
– Это тебе за Минутку, теперь за Витька, – за всех наших братьев, которые там погибли, за наш район, это – за Заводской, а это – за Старопромысловский…
Он провалился в черную пустоту…
Очнулся от новых побоев.
– Что теперь с ним делать? – переговаривались они.
– Может, перевезти в ИВС?
– Куда? – не расслышал от ударов голоса своего «коллеги» один из палачей.
– Баран, – ответил первый, – в изолятор временного содержания.
– Далеко?
– Рядом, в Химках, – бодро ответил третий, успевший отдохнуть от изнурительного избиения чеченского «врага».
– Давай вставай! – Это уже было обращено к Аслану.
Но Аслан не мог держаться на ногах. Его челюсть была выбита. Он не мог �
