остановился, пристально глядя на Хартли.
– Усек. Ты думаешь, это все из-за меня. Но… Господи! Я убеждал себя, что эта зверюга – мутант, адский результат скрещивания несовместимых видов. Однако…
– Теперь ты понимаешь, что все иначе, – тихо закончил за него Лиггет. – Ты знаешь, что это такое.
– Нет, – Хартли тупо помотал головой. – Этого не может…
Он запнулся, поймав взгляд Лиггета. Фермер смотрел за спину Хартли, в его глазах застыл ужас, смешанный с изумлением. Он успел выкрикнуть предупреждение испуганным голосом и резко оттолкнул художника. Тот увидел торчавшую в окне блестящую жуткую морду; устрашающую маску, не человеческую и не лягушачью – что-то среднее между тем и тем. Громадный щелевидный рот лениво шевелился, желтые, будто стеклянные глаза таращились на Хартли. Пахну́ло удушливой вонью, и существо заскочило в комнату. Лиггет выстрелил из ружья.
Тварь извернулась в прыжке, и фермер упал под ее тяжестью. Раздался и резко оборвался предсмертный крик. Чудовище оторвало от тела Лиггета морду, покрытую свежей кровью, и издало булькающий горловой звук, страшно похожий на смех. У Хартли закружилась голова; он судорожно нащупал дверную ручку и распахнул дверь ровно в тот миг, когда тварь прыгнула.
Он успел захлопнуть ее за собой, но от мощного удара дверное полотно раскололось. Хартли вылетел в коридор.
Оказавшись снаружи, он на секунду замешкался, с мучительной нерешительностью оглядываясь по сторонам. В холодной предрассветной мгле был виден ближайший дом, футах в двухстах, но Хартли не успел даже дернуться – чудовище преградило ему путь. Судя по всему, оно вылезло из того же окна, в которое запрыгнуло.
Хартли вдруг вспомнил о пистолете, с трудом вытащил его и пальнул в упор, надеясь поразить приближающуюся тварь. Та злобно, грозно квакнула, рот-щель заходил ходуном; из раны на обвисшем, мешковатом горле медленно потек вонючий черный гной.
Но чудовище не остановилось, и Хартли, поняв, что такое громадное существо должно быть весьма живучим, бросился наутек. Тварь перекрывала путь к городу и, словно понимая это, преследовала Хартли по пятам, не позволяя развернуться. Художник невольно подумал, что чудовище загоняет его, как охотничья собака – зверя!
Он услышал скрип оконной рамы и крик. Затем бросился сломя голову вдоль дороги, по которой спасался бегством в ночь после пробуждения жуткого чудовища.
Заметив отворот на дорогу для фермерских повозок, он по наитию свернул туда. Возвращение в город было его единственной надеждой. За спиной раздавалось булькающее дыхание и ритмичные шлепки – признак погони.
Хартли наугад выстрелил через плечо, но промахнулся в обманчивой предрассветной дымке и решил больше не тратить пуль.
Тварь определенно загоняла его! Он дважды замечал тропинки, что вели к городу, и каждый раз чудовище преграждало ему путь, делая большие прыжки и смещаясь вправо, пока тропинки не скрывались из вида. Вскоре луга стали
