– это самое то.
И он ускорял шаг, как будто пытался убежать от какого-то дурного сна.
Теперь – когда я все знаю. Хотя – нет, не знаю. Я видел все, – но глазами ребенка – не понимая того. Слышал – но ушами ребенка. Невинно и беспрекословно веря, что все так и есть, как оно кажется. Мы утратили столько веры с тех пор. А может, это только я. И, ты знаешь, это случилось только тогда, когда я был уже достаточно взрослый, чтобы иметь своих собственных детей и свою собственную морозильную камеру, тогда я и начал сопоставлять все это. Я, словно гигант, собирал сложную мозаику, где лазурный небесный свод сверху, а узкая лента зелени внизу. На самом деле это трудно. Это приносит головную боль и ночные кошмары. Как, впрочем, и все лучшее, что есть в этой жизни. Но оно того стоит. А полное понимание картины, пришло ко мне только последние несколько месяцев. И это произошло только тогда, когда я нашел недостающую деталь мозаики, моего дяди Джека, которая и связала все воедино. А на тот момент, сказанное выше, не имело вообще смысла. Так может быть в жизни, как я убедился.
Тогда я не спрашивал дядю Джека, от чего он плакал в то утро, когда мне было восемь лет. Это было бы неприлично. Мне было восемь. Я англичанин. Восьмилетним английским мальчикам не пристало задавать вопросы старшим, почему их глаза переполнены слезами настолько, что печаль ручьями струится вниз по их лицам, в то время как они рубят топором огромные куски мяса. Он бы, все равно не сказал. Ему потребовалось годы, чтобы признаться. Забавно но, в конце концов – я даже не просил сказать. Я, как бы, сам к этому дошел. Почти. Хотя и нуждался в подсказке.
Я знал таблицу умножения. Я всегда получал десять баллов из десяти на еженедельной школьной контрольной с общих дисциплин. У меня была коллекция марок, которая четко и однозначно занимала третье место в школе, в годы моей учебы. Я мог назвать все страны Содружества. И всех королей и королев Англии. И, конечно же, в правильном порядке. Я был на вершине таблицы успеваемости в школе, и я знал заумные слова. Даже мог написать некоторые из них. Все было хорошо в моем маленьком бесхитростном мире.
Вот я и не спрашивал дядю Джека, почему тот плакал. Тогда. Не спрашивал и потом. Но теперь я знаю. И знаешь, дорогой мой, я до сих пор не понимаю до конца.
Я не понимаю, как его не сломали те неимоверные, мучительные страдания и слезы, каждую минуту, каждого часа, каждого дня его жизни на этой земле. И тогда когда он общался со своим клиентам, и тогда когда прогуливался по улицам южного Лондона, и тогда когда он кушал со всеми нами в дни воскресных сборов. И на трибунах стадиона. Да каждый гребаный день, будучи в сознании.
Так на что они были похожи, эти наши собрания «кланов»? Честно говоря, у меня сохранились только примерные воспоминания. Громкий шумный смех. Все задействованы в веселье. Совместно готовят. Убирают посуду. Несколько бокалов для взрослых. Кружка пива или шэнди для моих кузенов постарше. Глоток хереса для меня на Рождество. Вино пока не дошло в нашу часть южного Лондона – это случилось
