это чертово племя, как видно, очень разборчиво, – ответил боцман, красноречиво посмотрев своими опухшими глазами на Павлова – сыщика, которого им подсунул хабаровский исправник в качестве наблюдателя, и добавил: – Мне говорил один ученый, что гнус не нападает ни на тяжелобольного, ни на отъявленного подлеца. И в том и в другом случае насекомые прекрасно чувствуют кандидатов на тот свет, а, как известно, трупы гнус не кусает.
Томек с трудом подавил смех, поняв этот намек на Павлова, совершенно безразличного к гнусу.
Три сына Нучи, как все нанайцы, тонко чувствующие юмор, громко рассмеялись.
– Твоя хорошо говорит, зверь сразу узнает плохого человека, – сказал один из них.
– Вас тоже гнус не трогает, – сказал Томек, давая боцману знак, чтобы тот зря не дразнил шпика.
– Гнус умный, он знает, что нанаец – сын тайги. Они знакомых не трогают, – ответил нанаец, весело подмигивая.
– Вместо того чтобы шутки шутить, лучше давайте готовиться к охоте, – приказал Смуга. – Вот-вот Нучи вернется! Проверьте веревки, займитесь собаками. Господин Павлов не любит гоняться за тиграми, поэтому он, пожалуй, как всегда, останется в лагере на страже?
– Вы начальство – вам виднее! Хорошо, я буду стеречь лагерь, – охотно согласился Павлов.
– А при случае пошарю во вьюках, – вполголоса буркнул боцман Томеку.
– Заткните ваш фонтан, уважаемый Броль, – шепнул Томек. – Вам обязательно нужно обратить на себя внимание сыщика.
Господин Броль, то есть боцман Новицкий, тихонько выругался, но оставил Павлова в покое, тем более что Вильмовский позвал всех завтракать.
II
Сибирская охота
Нучи вернулся еще до конца завтрака. Он сообщил, что логово тигрицы с двумя тигрятами находится на расстоянии около трех верст от лагеря. Охотники тут же составили план охоты. Боцман и Удаджалак постараются выстрелами отогнать тигрицу от тигрят, а Нучи, три его сына, Томек, Вильмовский и Смуга должны окружить логово.
Павлов, как было решено раньше, оставался сторожить лагерь.
Вскоре охотники направились в тайгу. Впереди шел Нучи, за ним его сыновья с тремя собаками на поводках, а чуть дальше, по их следам, – остальные охотники с четырьмя гончими. Томек замыкал шествие, шагая сразу за боцманом.
Чем дальше они углублялись в дремучую тайгу, тем тяжелее было идти. Извилистый след тропинки, едва различимый среди густых зарослей шиповника, терновника и можжевельника, опутанных стеблями ломоноса, называемого якутами[17] «дьявольской сетью», часто совсем пропадал. Иногда приходилось уходить в сторону, чтобы обойти поваленные ветром стволы деревьев. В тайге лесные великаны не могли глубоко запускать корни в землю, поэтому свирепые ветры выворачивали подчас целые полосы леса и создавали трудные для прохода участки. Порой путь преграждали старые,
