очень медленных неуверенных шагов вперед и опять остановился – снова помотав головой, как бы говоря «нет». Отец начал злиться. «Майкл, прекрати; доверься мне и подойди сюда», – потребовал он. Наконец, чувствуя, что у меня нет выбора, я не спеша подошел к отцу.
Когда я стоял уже напротив него, отец велел мне повернуться к нему спиной. Я снова ощутил, как внутри все сжалось, и опять отрицательно покачал головой. Негодуя, отец настаивал, чтобы я доверился ему и повернулся… После долгих колебаний я так и сделал. Когда я наконец встал к нему спиной, отец нагнулся, схватил мои шорты с обеих сторон и резко разорвал их (вероятно, шов на них уже частично разошелся, и отец заметил это, пока я играл).
Отец и его приятели сочли это довольно забавным и начали смеяться. Мне же было совсем не смешно, я чувствовал, что надо мной надругались, что меня предали и унизили. Я был шокирован – и в слезах убежал прочь, а отец и соседи продолжали смеяться.
Моя реакция на то, что отец подозвал меня, была совершенно неожиданной. Я никогда не ощущал такого страха и нежелания приближаться к нему, хотя не было никакой причины подозревать что-то плохое. Если бы нечто подобное случилось сегодня, моя реакция и исход ситуации были бы совершенно иными.
Этот случай произошел более шестидесяти пяти лет назад, и это лишь одна из множества ситуаций, когда отец предавал мое доверие и совершал то или иное надругательство. Временами я подчинялся его воле, несмотря на интуитивные предчувствия, так как понимал, что у меня нет выбора. Мне, ребенку, казалось, что отец вел себя так именно тогда, когда я был открыт, доверчив и беззащитен.
Особенно интересным мне кажется то, что моя интуиция проявляла себя невероятно ощутимо даже в том возрасте. Иногда я думаю, насколько иначе сложилась бы моя жизнь, если бы в детстве я чувствовал себя под защитой, если бы меня опекали и поддерживали – и если бы я мог полностью понять и принять свою интуицию.
Я также думаю: сколь многие из нас в детстве были очень уязвимы, чувствительны и уже имели интуитивное чутье. Но коль скоро мы не чувствовали себя вполне безопасно, чтобы спокойно открыть свое сердце и энергетическое поле, как мы могли полностью принять в себе этот особый дар? С другой стороны, можно предположить, что многие развили дар интуиции как раз в результате ранней детской травмы и появления необходимости выживать.
Дилемма заключается в следующем. Как может ребенок ослушаться родителя или другого авторитетного взрослого, оставшись верным своему внутреннему знанию? Как может ребенок оставаться открытым, чувствительным, любящим, заботливым, следовать своей интуиции – и при этом выживать в опасном, неблагополучном или токсичном семейном окружении – и таком же мире?
Развивать интуицию лучше всего в безопасном, дружественном окружении. С другой стороны, я могу свидетельствовать о том, что интуиция может развиваться в силу необходимости в чрезвычайно опасных, исключающих
