независимой студенческой жизнью в пользу самостоятельного выбора карьеры. После этого семестра мне останется учиться еще один год, потом я получу диплом по биомедицине и буду еще два года специализироваться в иглотерапии и гомеопатии.
– Прекрасно выглядишь, – Пен рассматривает меня, склонив голову набок. – Ты что-то сделала с волосами или нашла какое-то новое чудо-средство для кожи, потому что ты светишься, подруга!
– Возможно, это из-за беременности, – невозмутимо отвечаю я и плюхаюсь на диван.
Пен отшатывается назад и хватается за буфет, чтобы не упасть. Она разевает рот, а ее глаза едва не выскакивают из орбит.
– Наверное, мне не стоило это так выпаливать, – признаю я, пожимая плечами. – Но нет простого способа сказать, что я залетела.
– О боже мой! – Взяв себя в руки, Пен подскакивает ко мне. – Глупый вопрос, но ты уверена?
– Ага. Я сделала тест, но я и так уже несколько недель знала. Просто до сих пор трусила это признать.
– Ого. – Она опускается на мягкий диван рядом со мной. – И что ты будешь делать?
– Не знаю… кроме того, что сохраню ребенка.
На мои губы набегает невольная улыбка, а руки машинально поднимаются к животу.
– Это я уже знаю, – Она поворачивается ко мне лицом. – Ты рождена быть матерью, Сьерра. Ты сильная, терпеливая, и в тебе есть легендарная энергия дзена.
– Я боюсь, – признаюсь я. – Когда я представляла себя мамой, на этой картине всегда был папа, муж, и я была старше.
– Возраст на материнские качества не влияет, и кто говорит, что не будет папы? Мужа?
Выгнув бровь, она крутит маленькое помолвочное кольцо на своем пальце.
Пен знает, кто отец, потому что после Вегаса я даже ни с кем не целовалась. Не от недостатка внимания. На студенческих вечеринках во время рождественских каникул несколько парней были не прочь затащить меня в постель, но я уже подозревала о беременности и не имела ни малейшего интереса еще больше усложнять ситуацию.
– Я больше не влюбленный ребенок и не буду тешить себя иллюзиями. Может, Бен будет не против взвалить на себя обязанности родителя, но стать моим мужем он ни за что не захочет.
– Ты не узнаешь, пока не поговоришь с ним, – Пен на миг поджимает губы. – Ты же собираешься ему рассказать?
Я киваю.
– Он имеет право знать, и я ради моего ребенка обязана ему рассказать. А как он отреагирует и как поступит – это его дело. – Я снимаю туфли и, прислонившись к подлокотнику дивана, подтягиваю колени к груди. – Но я боюсь, что если впутаю Бена, то открою себя и ребенка миру, о котором ничего не знаю. Ты же видела тех людей, что были с ним.
– Я знаю, и ты совершенно правильно беспокоишься.
На несколько минут в комнате повисает молчание.
– Думаешь, мне стоит отказаться от этой идеи и все делать самой?
Она проводит зубами по нижней губе.
– Не
