их, не отрывая от меня странно напряженного взгляда.
Я настороженно следила за каждым его движением, сжимая в руке спасительный ковшик. Пусть только попробует подойти ко мне, пусть только сделает шаг, и я ему всю голову разобью!
Но грабитель и не думал ничего делать. Он осторожно потрогал лоб, на который пришлась основная сила удара, и опять изумленно уставился на меня.
– Ты меня ударила, – проговорил он, мгновенно оставив свой вежливый тон. В самом деле, как-то смешно расшаркиваться в любезностях перед человеком, который огрел тебя по голове. Но при этом в его голосе не было злости, лишь констатация факта.
– А ты собирался меня ограбить! – парировала я.
Мужчина перевел взгляд на нож, который валялся на полу между нами. Я испуганно сжалась, ожидая, что сейчас он бросится к нему, а после жестоко поквитается со мной. Но грабитель лишь пожал плечами, после чего развернулся и направился к выходу из подсобки.
– Эй, ты куда? – не выдержав, крикнула я ему вслед, когда он уже взялся за дверную ручку.
– Что-то у меня в голове все путается, – не оборачиваясь, обронил он. – Это… Прости, что ли. Я не хотел тебя обидеть.
И ушел.
Через пару мгновений до моего слуха донесся звук входных чар, доказывающий, что загадочный преступник действительно покинул мою лавку.
А я уселась прямо на пол и зарыдала – громко, с отчаянными всхлипываниями. Меня била такая сильная нервная дрожь, что зуб на зуб не попадал. Затем я дотянулась до ножа, крепко сжала его на случай возвращения грабителя и вновь дала волю чувствам, заплакав еще горше. Слишком перепугала меня эта ситуация.
Именно так – в слезах, с ковшиком в одной руке и ножом в другой – меня и нашел Рочер.
Как ни странно, но после неудавшейся попытки ограбления я почему-то думала не о себе и не о той опасности, которой чудом избежала, а о матери и ее бурной личной жизни. Наверное, потому, что именно из-за нее сегодня задержалась допоздна в лавке, поскольку она заглянула навестить меня и по-родственному забрала остаток заветных бутылочек. Видимо, этим вечером она планировала нечто особенное для своего очередного избранника.
Что скрывать, иногда я ей завидовала. Матушка даже мне никогда не признавалась в том, сколько ей в действительности лет. Но, по самым осторожным прикидкам, получалось, что никак не меньше сорока, а то и больше. Кстати, называть я ее должна была исключительно по имени – Леонеллой, а еще лучше, просто Неллой. Но ни в коем случае не матушкой. В чем-то я понимала ее, поскольку выглядела она как моя старшая сестра. И стоит признать очевидный, хоть и огорчительный для меня факт: скорее, это я проигрывала на ее фоне, чем она – на моем. Хотя я была ее не единственным, а третьим и младшим ребенком. Как я уже говорила, у меня имелось еще два брата. Дейк старше меня на четыре года, Рочер – на два. Оба, как и я, давным-давно жили отдельно от матушки. Оба, как и я, пока не думали о заведении собственной семьи, хотя Дейку исполнилось уже двадцать
