но считал их необходимыми для войны668.
До самого краха большевистской власти глава амурских большевиков Ф. Н. Мухин видел в анархистах союзников и в конце августа 1918 года разрешил Е. Пережогину сформировать дивизион с артиллерией. Однако Дальсовнарком в лице его председателя А. М. Краснощёкова и военного комиссара Д. А. Носок-Турского уже в начале сентября разоружил отряды анархистов по Амурской магистрали и в городе Свободном. Отряд Пережогина 6 сентября был блокирован в Благовещенске и, после отказа разоружиться, разгромлен, причем сам Пережогин 13 сентября погиб в перестрелке с милицией, пытаясь освободить несколько арестованных анархистов669.
Председатель Военно-революционного штаба Забайкалья Д. С. Шилов описывал отряд Каландаришвили без обиняков (в публикации его воспоминаний этот абзац был вырезан):
Отрядом анархистов в 400 человек на Восточно-Забайкальском фронте командовал Каландаришвили. <…> Он пользовался непререкаемым авторитетом в своем отряде, его боялись. Тем более его вина, что этот отряд был не только самым недисциплинированным на всем фронте, но это был, по существу, не военный отряд, а буйное скопище, шайка вооруженных людей, точной численности которой не знал и сам Каландаришвили, так как одни люди приходили, убегая от дисциплины из других отрядов, другие так[ ]же свободно уходили. …Огромное большинство прочих «анархистов» в отряде решительно никаких «идей» и «убеждений» не имело, и иметь не могло… <…> …Предпочитали действовать не на фронте, где они всегда были самые последние, а в прифронтовой полосе и в тылу, где они занимались открытым и смелым мародерством, не имея соперников…670
В день падения советского Иркутска отряды анархистов силой освободили «всех арестованных Советской властью преступников», из которых около 150 добровольцев тут же вошли в отряд Деда. Позже анархисты таким же образом «освободили» тюрьму в Верхнеудинске. По утверждению К. К. Байкалова (Некундэ), Каландаришвили считал уголовных «продуктом условий и жертвой властей», а также «лучшей силой в войне». В поздних письмах соратников Каландаришвили встречаются такие строки: «…перешли реку Ангару, вошли в город [Иркутск], уничтожали богачей, сожгли их дома, магазины, рассчитались с белыми и меньшевиками»671.
По мнению современных историков, и в Иркутске, и в Забайкалье большевики рассматривали насилие и грабежи со стороны собственных бойцов как отличное средство их мотивации: «Анархисты нас защитят, а потому и приходится смотреть на их безобразия сквозь пальцы»672. Между тем выраставшие из Красной гвардии регулярные подразделения РККА тоже отличались жестокостью по отношению к гражданскому населению и были не против грабежей. Летом 1918 года на одном из мобпунктов Казанской губернии «мобилизованные заявили в один голос, что они в Красную армию не пойдут, указывая на присутствие в ней „разбойников и бандитов“»673.
«Первая»
Дальсовнарком. 1917–1918 гг.: Сб. документов и материалов. Хабаровск, 1969. С. 323;
Там же. С. 158–159, 152;
