И очаги, почитай, вообще никогда не гаснут.
– А если еще и покормят, – широко и добродушно улыбнулся колдун, – то и вовсе цены не будет такому ночлегу.
– Пойдем провожу, – поднялся кормчий. – Заодно и струги осмотрю, оснастку да борта. Не рассохлись бы. Конопатить тогда придется, а это дня два, не менее.
– Они же шкурой крыты? – не понял тревоги казака Енко.
– Когда доски ведет, кожа отрывается, – пожаловался Кольша, но сам же отмахнулся: – Ладно… Если что не так где выйдет, чего-нибудь придумаем.
Кормчий не подвел ни колдуна, ни воеводу – к рассвету на берегу под стенами, у спокойной воды, стояли три струга, лишь самыми носами слегка вытащенные на пляж. Мореходные лодки русских походили на пузатеньких осенних сусликов – при длине в пятнадцать шагов ширину имели почти пять и покатые, уходящие под воду бока. В каждом на дне было приготовлено несколько бочонков с огненным зельем, с дробью и ядрами, корзины с солониной и вяленой рыбой, запасные копья, топоры, бердыши, а на носах, на широких лавках, смотрели вперед вправо и влево от бушприта по две кулеврины – хитрые бронзовые пушечки на поворотной подставке, каждая размером с человеческую ногу.
Еще на стругах имелись бесполезные на реке мачты и паруса, три пары весел и несколько малых пищалей. И, разумеется, гребцы. Как обратил внимание Енко Малныче – совсем молодые парни. Из бывалых, опытных казаков воевода взял токмо бородача Кондрата да плечистого Михейко Ослопа. Да и тех, похоже, из нужды: помимо воеводского, еще на два струга требовались кормчие. Безусого воина править судном и командовать экипажем не поставишь.
Поистрепалась русская ватага, поредела, ослабела. Самых лучших своих бойцов потеряла. Кого – убитыми. Кого – женившимися. Вроде и есть женатый казак в наличии, а вроде и нет его более. На смерть бесшабашно не лезет, в дальние походы не рвется, с друзьями беспробудно не пьянствует. Жену норовит каждую ночь обнимать, детей растить, дом обустраивать. Покой предпочитает веселой сече. И какой это теперь мужчина?
Вот так и получилось, что остепенившиеся ватажники остались с Кольшей Огневым острог охранять, а за добычей и приключениями вызвались те, у кого молоко на губах, считай, не обсохло.
– Впрочем, там и воевать-то будет не с кем, – пробормотал колдун. – Несколько захудалых деревень разорить, и все. Работа для новичков.
Зато прощание получилось кратким: воевода негромко дал Кольше несколько последних распоряжений, обнял, поцеловал жену – и путники столкнули струги на воду.
Поначалу несколько часов казаки плыли вдоль берега на юг, за развалины старого, самого первого острога, к Драконьим болотам. Там повернули прямо в топи и легко преодолели их по прямому, как тетива луки, руслу, аккуратно разрезающему рыхлые и колышашиеся морошковые поля. Где-то через полверсты на берегах появились сперва кривые низкие березы, а затем и сосны с елями. Это означало, что под травяным покровом находится уже настоящая, твердая суша.
