ты? – спросил Кан.
– Моё имя не имеет значения, – проводник улыбался. – Я всего лишь один из сотен Солдат. Я исполняю свой долг.
– Какой долг? – оторопело пробормотал Кан, пока его рука механически сползала к кобуре с пистолетом. – Что случилось на этой станции?
– У всех в мире есть свой долг, Странник. Никто из людей не в силах скрыться от него. На этой станции не случилось ничего из того, чего не должно было произойти. Руками Солдат вершится высшая воля.
– Каких Солдат? Кому ты служишь, чёртов фанатик?! – Кан резко выбросил вперёд руку с пистолетом. Рука отчаянно тряслась, но дуло было направлено на проводника.
– Солдат Тишины, Странник. Мы служим Тому, кто знает ответы на все вопросы. Тому, кто видит там, где бессильны глаза смертных…
– Отвечай прямо, или я убью тебя! – рявкнул Кан, тряхнув пистолет.
– Солдаты не умирают, пока их долг не исполнен… – Ухмылка проводника уже переставала напоминать человеческую. Коридор будто плыл у него за спиной – Кан не мог понять, колдовство ли это, или у него самого от паники начинает мутиться рассудок…
– Сам напросился, проклятый придурок! – голос дёрнулся от страха, палец нажал на курок…
Щелчок от осечки звякнул в холодной пустоте.
Кан ошалевшими глазами переводил взгляд то на пистолет, то на смеющегося проводника перед ним. Это какая-то проклятая чертовщина, так не должно быть! Что это за…
Проводник громко рассмеялся.
– Скоро весь мир склонится перед Тишиной, Странник! Всё подчинено Его воле – люди, природа, история! Посмотри мне в глаза! Через глаза своих подданных Он взирает на мир…
Белый свет плясал в мутных зрачках проводника, чёрных, мрачных, безумных…
Кан попятился назад, взглядом всё так же прикованный к глазам обезумевшего проводника. Что-то больно врезалось ему в локоть, раздался железный грохот: банки с водой посыпались на металлический пол.
Это неправильные глаза, нечеловеческие глаза…
Хохот проводника резко оборвался хрипом. Схватившись двумя руками за горло, он рухнул на колени, глаза закатились, открывая покрасневший белок. Из его рта ручьями потекла кровь, и он затрясся в приступе кашля.
Кан молча и со страхом наблюдал, как проводник умирает. Кан был уверен в том, что он именно умирает: кожа человека бледнела на глазах и трескалась, как земля в пекло.
Он хрипел что-то невнятное, слова терялись в булькающей крови, отдельными обрывками вгрызаясь в воздух:
– Пламя… Оно… Вспыхнет!
Умирающий полз к остолбеневшему Кану на руках, его ноги безжизненно волочились позади.
– Она… она растёт… – шептал он сквозь густые кровавые сгустки. – Она растёт!
Он подполз так близко, что уже мог коснуться Кана рукой, но тот даже не мог сдвинуться с места: ноги словно приросли к земле. На последнем издыхании то, что некогда было проводником на станции В-976, схватило Кана за полу
