чтобы дождаться очереди в ночной душ тебе придется сидеть в коридоре до утра.
– Наплевать, пойдем, у меня голова гудит, нужно развеяться. Если что, умоемся на кухне, Присцилла нас впустит.
– А чулки стирать тоже будем на кухне? – жалостливо глядя на нее снизу вверх, спросила Мэйлин.
– Я куплю тебе пару чулок на завтра, плакса ты моя ненаглядная, – подхватывая подругу под руку, засмеялась Эмма. – Хотя я не понимаю, кто носит чулки в такую жару. Умереть можно. Или расплавиться прямо в этих самых чулках.
У Мэйлин даже загорелись глаза:
– Купишь новые? Прямо блестящие, из чистого нейлона?
– Да, черные, в крупную сетку или даже с розочками по бокам.
– Фу, такие только на сцену надевать… сама знаешь, на какую сцену, – махнула рукой подруга. – Давай лучше с полосками сзади.
– Давай дойдем до магазина, и там выберешь. У меня есть деньги на любые чулки, только уйти бы отсюда.
– Ты хоть губы подкрась, – останавливаясь на самом пороге гостиной, посоветовала Мэйлин. – На вот, держи зеркало.
Эмма отвернулась к стене, вынула из сумочки помаду и взяла заботливо открытую пудреницу. Для Мэй опрятность всегда значила очень многое – она следила за собой как никто другой, регулярно выстирывала все платочки и при этом умудрялась покупать новые почти каждую неделю.
Эмма вернула ей пудреницу, и Мэйлин одобрительно кивнула:
– Теперь другое дело. А то вышла бы сейчас на люди…
Они миновали коридор и вышли на оживленную вечернюю улицу. Большой город продолжал кипеть даже сейчас, и Эмма была рада тому, что вокруг постоянно ходят люди. В темное время они уже не спешили и не грубили, как это было днем. Молодой человек, который утром мог толкнуть локтем, пробегая к своей станции метро, вечером вполне свободно останавливался, пропускал вперед и даже делал комплименты. Так уж было заведено, и никто ни на кого не обижался.
Она не спрашивала, почему Мэйлин не дожидается своего Пауля, и сама не горела желанием рассказать о том, что Мартин предупредил ее по телефону о своих срочных планах по работе. Этим летним вечером они обе были вольны идти куда угодно.
– Ты постоянно говоришь «уйти бы отсюда, уйти бы оттуда», – говорила Мэй, шагая по улице и даже не оглядываясь на витрины. – А знаешь, откуда тебе нужно сбежать на самом деле?
– Не знаю, скажи, – тоже глядя прямо перед собой, попросила Эмма. Ей действительно было интересно, что скажет подруга.
– Тебе нужно уйти от своих мыслей. Сбежать от того кошмара, который ты носишь с собой. Перебежки с места на место тебя не спасут – нужно лечить то, что внутри.
– И кто же меня вылечит?
– Не знаю. Но кто-то должен, иначе ты с ума сойдешь.
Эмма улыбнулась, не скрывая всколыхнувшейся внутри горечи.
– Я и так схожу с ума. Знаешь, в субботу ночью мама попросила меня поработать уборщицей у одних наших соседей…
