в голове, не задерживаясь и он, неожиданно для себя сказал:
– Да, я готов. У моей матери появилась помощница. Да, я готов, повторил он – одновременно его бросило в пот и ощущение, что он прыгнул в ледяную воду и у него перехватило дыхание, он затряс головой, стараясь упорядочить свои мысли, Лама улыбнулся. Вождь подошел и сердечно обнял Оюуна.
– Спасибо тебе, сынок! Пусть дорога будет легкой! Мне нужно будет перед отъездом поговорить с тобой, зайди в мою юрту вечером.
Оюун пошел домой, ему хотелось все обдумать, да и как он скажет об этом матери. Как оставит детей? Хотя с момента появления Тунгалаг, проблема не была уже такой острой. Но нужно еще решить, кто будет выполнять тяжелую мужскую работу, нагрузить ей родственников, своего дядю, или братьев было нельзя, у них свои семьи, да и он жив и здоров, как можно повесить на них еще одну семью. Все эти мысли роились в голове и спонтанно созревшее решение уехать от этих мыслей только крепло. Войдя в юрту он услышал голос Тунгалаг, она пела какую-то грустную песню и что-то передвигала на алтаре. Он разозлился – вдруг погасит огонь? Да и порядок на алтаре всегда поддерживала жена, это была ее задача, с чего вдруг эта женщина решилась на такое?
– Тунгалаг, – строго и в то же время раздраженно окликнул ее Оюун, – на алтаре трогать ничего нельзя!
Она замолчала и испуганно отпрянула, суетливо отошла от алтаря и затеребила край одежды. Этот жест он уже видел у нее и он раздражал Оюуна. Лицо Тунгалаг было растеряно и испугано. Ему стало неудобно за свой тон и было жаль ее.
– Просто не трогай ничего, – уже спокойнее сказал он, повернулся и пошел на мужскую половину и сел в угол, стараясь сосредоточиться. К нему подошли сыновья Мягмар и Наран. Один, старший, был больше похож на жену, а второй на него, но характер у младшего был вспыльчивый и упрямый, в деда пошел, а старший мальчик, более спокойный и вдумчивый характером был похож на мать.
– Отец, а ты возьмешь нас в степь на лошадях, когда придет весна? – спросил Наран.
Оюун потрепал мальчишку:
– Да, конечно возьму, если будете слушаться бабушку… – помолчал и добавил – и Тунгалаг…
В юрту вошла мать, она с девочками ходила посмотреть, как собираются купцы, младшая Алтенцецег недавно начала ходить и держалась за пояс бабушки. Мать увидела Оюуна, сидевшего в углу и уловив какую-то перемену в нем, спросила не голоден ли он, как бы стараясь начать разговор. Оюун был голоден, но чужие лепешки и чай пить не хотел, Тунгалаг же, услышав вопрос матери, стала быстро накрывать на стол. Она старалась угодить и понравиться Оюуну, но это еще больше раздражало его. Он сглотнул ком и как можно спокойнее и вежливо отказался. Мать запричитала, ведь он со вчерашнего дня ничего не ел. Она достала его пиалу и еще раз позвала к столу, он нехотя сел на свое место, рядом с ним расселись дети и мать с Тунгалаг. Тянуть было нельзя и как не тяжело было Оюуну начать разговор, но оставалось мало времени до отъезда
