А дар Айны не может иметь своей воли и всецело подчиняется хозяину. Особенно такому человеку. Иначе чёрная овчарка с тлеющими угольками глаз не лежала бы спокойно у входа в гостиную.
Я едва не застонала, когда мы дошли до широкой лестницы. Посмотрела на парадную дверь. Подавила порыв броситься к ней и вырваться на свободу, а не покорно шагать в свою будущую клетку.
Да, всё-таки эши – проклятие. Почему все супружеские пары не могут быть такими, как мой отец и мачеха? Нет дара – нет проблем. Они без опаски, даже не являясь друг другу парой, могут заводить детей, рука об руку шагать вперёд и не опасаться будущего, в котором придётся потерять любимого.
Эх, не самый лучший пример.
С самого появления в нашем доме Найриты я воспринимала её как родную мать. Слушалась, делилась секретами, бежала к ней за советом. А также рассказывала о своих страхах.
С каждым годом мой белый знак потоков становился всё бледнее. Я то радовалась, то билась в истерике. А о знаке пары и говорить нечего. Он с некоторых пор вообще перестал появляться даже на мой день рождения. Найрита выдвинула предположение, что всему виной постепенное уменьшение количества эши, из-за чего и тускнела татуировка. Я же поверила, нет, даже с радостью приняла её ложь за правду.
А едва мне исполнилось восемнадцать, я пришла к мачехе с радостной вестью: знак на запястье полностью исчез. Поделилась предположением, что в итоге смогу без опаски выйти замуж. Помню, как восхищалась новыми возможностями: прожить до старости, найти любимого человека, увидеть внуков…
Но наш разговор услышал отец.
– Дар Айны навечно с тобой, дочка, – произнёс тогда он и спросил: – Откуда у тебя появились такие мысли?
Слово за слово – и вскрылась правда. Найрита, мать семерых детей, выносливая и довольно строгая женщина, в тот день разрыдалась у папиных ног. А я увидела её другими глазами. Встала тростинкой возле окна, готовая сломаться от малейшего дуновения ветра, и неотрывно смотрела на женщину, которую некогда считала хоть не родной, но матерью. А в голове крутилась мысль: «Обменяла, как скотину на рынке…»
Предательство бьёт в самое сердце. Оно оставляет раны, которые часто гноятся и кровоточат. А также ломает и меняет человека, убивает светлые чувства, разрывает душу, гнёт к земле даже самого сильного человека. Но я всегда была слаба.
Тогда, в день моего восемнадцатилетия, мне показалось, что весь мир от меня отвернулся. Теперь же я придерживалась другого мнения. Это не он, а я! Отгородилась, закрылась на тысячу замков, уничтожила малейшую возможность достучаться до себя.
Я усмехнулась, поднявшись на ещё одну ступень в доме Агфара. Мир на самом деле прекрасен, но многие личности в нём с гнильцой, будь то Найрита или граф Фаргос. От таких стоит держаться подальше и не иметь никаких общих дел, чтобы в один прекрасный момент снова не начать замуровываться за высокими неприступными стенами после очередного удара в спину.
– Молли, зайди ко мне, – вырвал меня из раздумий
