мелочи, которые могут запросто вылететь из головы. А так, откроешь, прочтешь – и вот оно! – то, что надо бы сделать, но из-за суеты забывается. Понимаешь меня?
На губах подростка застыл вопрос, как это день рождения родственника может быть мелочью наравне с походом в продуктовый магазин, но он лишь ответил:
– Да, понимаю.
– А был бы это личный дневник, – продолжила она пояснять, – стала бы я носить его с собой? Вряд ли. Такие вещи должны храниться дома, за семью печатями. Согласен?
– Вы… – он вновь запнулся. – Ты права.
Немного помолчав – а они тем временем преодолевали ступени, только-только оставив позади второй этаж, – она спросила:
– Как ты себя чувствуешь?
– Вполне нормально, – ответил Дима и в подтверждение своих слов покачал головой. – Как обычно. Я… извини, мне пока непривычно обращаться к тебе на «ты».
– Ничего, все в порядке. Я сама тебя об этом попросила, помнишь?
– Угу.
– А как обычно – это ты, значит, грустишь? – слегка поддела она его плечом в бок.
– С чего вы… – он вздохнул. – С чего ты взяла?
– Возможно, я ошибаюсь, но, как я обратила внимание, грусть – твое обыденное состояние. И… – Она захихикала, прикрыв рот тыльной стороной ладони. – Привыкай обращаться ко мне на «ты», а то я немного неловко себя чувствую, когда ты «выкаешь». Ненамного-то я тебя и старше.
Диме подумалось, какая же она добрая. И веселая. Он впервые заинтересовался ее возрастом и предположил, что, должно быть, ей лишь около двадцати пяти. И тут же мысленно упрекнул себя в том, что ни разу не справился о ее самочувствии. Ему вдруг стало любопытно: а часто ли вообще пациенты проявляют интерес к состоянию ухаживающих за ними медсестер?
– Может, ты и права, – сказал он, не видя смысла оспаривать ее предположение, и спросил: – А как у тебя самой дела?
По всей видимости, ей действительно не приходилось ранее слышать подобных вопросов от пациентов, что стало понятно по тому, в каком удивлении изогнулись ее брови.
– О, у меня все отлично, – ответила она с довольным видом.
– Это хорошо. А тебе бывает грустно?
– Разумеется, – сказала девушка, ни на секунду не замешкавшись. – Каждому из нас время от времени становится грустно – иногда по каким-то непредвиденным обстоятельства, иногда – потому что сами того хотим. Да-да! Очень многие люди могут грустить, даже будучи счастливыми.
Дима постарался представить себе человека в такой ситуации, когда его одновременно распирало бы от счастья и пронизывало грустью, но не смог.
– Странно это как-то, – заметил подросток, почесав висок. – Зачем счастливым людям грустить? Зачем вообще кому-то хотеть грустить?
Они поднялись на третий этаж и вышли в коридор.
– Кто ж знает? – пожала плечами девушка. – Наверное, люди не могут долго довольствоваться тем, что имеют,
