ловлю себя на том, что покусываю кончик большого пальца. Всегда так делаю, когда нервничаю, особенно, если есть какое-то дурное предчувствие. Чёрт возьми, на её месте могла быть любая из нас! Словно прочитав мои мысли, Джилл в ужасе округляет глаза и восклицает, всплёскивая руками:
– Боже, Лили! Ты же вчера выходила на задний двор! А если бы на месте жертвы оказалась ты? – её дрожащий от волнения голос заставляет меня полюбить Джилл ещё сильнее, чем раньше. Подхожу к ней и стискиваю в своих объятиях.
– Ну что ты, дурочка? Что со мной будет? Во-первых, у меня чёрный пояс в джиу-джитсу, а во-вторых, я блондинка. Сказали же, что его цель – брюнетки.
Отодвигаюсь от неё, скептически рассматриваю её чёрные волосы и задаю резонный вопрос:
– Ты случайно не хочешь имидж сменить?
Джилл пропускает мой вопрос мимо ушей и спрашивает, нахмурив свои аккуратные брови:
– Лил, ты ничего вчера подозрительного не видела?
Я не рассказывала подругам о вчерашней потасовке, чтобы избежать ненужных причитаний, и меня тут же бросает в жар от осенившей догадки. Надеюсь, я не серийному маньяку в лоб зарядила? Ну нет. Исключено. Если бы хотел, он мог бы меня уложить одной левой. Уложить… Ухмыляюсь двойному смыслу слова.
– Что смешного я спросила? Ты понимаешь, что тебе надо посерьёзнее относиться к своей безопасности? Знаешь, твой отец прав, Лилиан! Работа, к которой ты стремишься, не для тебя!
Ну все, пора сворачивать этот разговор, пока мы не поругались. И как раз в этот момент раздаётся мелодия «Ameno» на моём телефоне.
– О, лёгок на помине! – улыбаюсь, несмотря на услышанные новости. Сбрасываю вызов, надеваю свои любимые туфли от Valentino и выбегаю из квартиры, оставляя подругу наедине со своими нравоучениями.
Чёрный Volvo отца ждёт меня у входа, и я, не скрывая детской радости, буквально запрыгиваю в салон, чтобы поскорее обнять его.
– Я так скучала, пап! – он прижимает меня к себе и целует в макушку.
– Как отметила день рождения? Никуда не влипла? – надевает маску строгого начальника.
– Ну что ты, – откидываюсь на спинку своего сиденья и делаю максимально невинное лицо. – Всё, как ты и просил. Отмечали в клубе Джилл, вернулась домой к двенадцати и баиньки.
Отец пару секунд пристально смотрит в мои глаза, будто ищет там подтверждение моим словам, и с глубоким вздохом заводит двигатель. Чёрт, не поверил.
– Лили, надеюсь ты помнишь наш уговор? Никакой самодеятельности. Сама знаешь, чего мне стоил перевод в Майами.
– Пап, ты снова меня упрекаешь? Я не просила отмазывать меня от этой ублюдочной семейки! – начинаю закипать. – Он заслужил отдых на больничной койке. Переживёт!
– Не упрекаю. Просто переживаю за тебя.
Грустные морщинки в уголках его глаз вызывают во мне приступ жалости. Ну что я за дочь? Отец ради меня перевёлся в другой штат, был вынужден
