style="font-size:15px;"> После театра Кира взяла такси, и попросила остановить у поворота : решила немного пройтись. Стояло безветрие, и снег падал как в замедленной съемке, с какой-то гипнотической умиротворенностью. Кто-то там, наверху, исполнял Баха на небесном клавире , и Кира настроилась, чтоб совпадать с этим ритмом. Она вдруг почувствовала, что все на самом деле должно быть просто, как эта тишина и вертикальное падение снега, а все хитросплетения жизненных обстоятельств, все сожаления о не случившемся или же, увы, случившемся – это как маленькие злые рыбки, тщетно бьющиеся о невидимую для них преграду :
Зима читает заклинанье,
Им ветер усмирен. Послушно
Все медлят в воздухе снежинки:
Им вдруг стало
Друг друга догонять уж скучно.
Проникнуть сквозь завесу тайны
Мирская суета не может:
За ней толпятся боль и радость,
Все, что томило так иль гложет.
Стоп-кадр. Свободы тень.
Застыло в гипнозе снежном мирозданье.
Вернись к себе. Отдохновенье.
На миг хоть – вакуум сознанья.
Идти до дома было не далеко, но Кира распустила шарф и уткнула бутоны в ложбинку на шее, стараясь защитить цветы от холода. Лепестки касались кожи, откликаясь на ритм ее шагов, и казалось, что это прикосновенье чьих-то робких губ. Нежность цветка неожиданно стала причиной ее горьких раздумий: »Как ты не похож на то, что происходит со мной в последнее время…
– Ну, наконец-то, Кирхен, наконец-то! Я уж было собрался оросить те дальние кустики,– от машины отделилась мужская фигура.
…ну , вот хотя бы на это…»
– Решил заехать ко мне в уборную? Так мило с твоей стороны…
– Нет. Конечно нет, Кирхен. Просто это твое сообщение… «Сегодняшний вечер лишь для нас двоих – меня и оперы…». Выходит, я тот третий, который лишний. Знаешь, я вдруг понял, что готов разубеждать тебя в этом снова и снова.
Алик, начинающий полнеть брюнет, не лишенный , правда, внешней привлекательности . . Ныне – помощник депутата, и «наперсточник» в прошлом. Такой вот зигзаг судьбы. Ее коллеги-женщины считают его «неплохим вариантом».
Гость снял куртку, и резкий запах мужского пота заполнил комнату. У Киры мелькнула дурацкая мысль, что шторы могут им пропитаться , и их неизбежно придется тогда выбросить . Она представила, как несет их к мусорным бакам, и бросает там, словно олицетворение Алика и всего неприятного и чуждого ей.
– В ванной свежие полотенца.
– Я воняю? Понял, удаляюсь,– расхохотался Алик.
Какое-то время из ванной доносился звук льющейся воды, затем Алик вернулся в комнату, а с ним вернулся и его запах. Киру ставили на место: никто не собирается мыться, «схаваешь» и так, как миленькая. Гость растекся на диване, гоняя пультом
