в ситуацию также не стал. Оставив это дело старейшинам, покрывавшим аномального оборотня. Старики в свою очередь вообще ничего предпринимать не пожелали.Таким образом, в миг, лишив отчаянного Виррита самого удобного и исчерпывающего варианта, позволяющего ему без последствий сбежать из этой безнадеги. Трясиной затягивающей в свой плен.
Вынуждая признавать свою неправоту перед друзьями, и притихнуть со своими высказываниями. Отчего сам того не осознавая, мужчина стал копировать поведение их объекта наблюдения. За исключение внезапного замирания и созерцания сизых туч.
Уверенная, что именно присутствие наглых визитеров обостряет болезнь подопечной. Юфарин с особым наслаждением наблюдала за их тщетными попытками найти пригодный материал по «объекту». Всячески и от души тому препятствуя.
Волей случая, ознакомившись с содержимым чужой корреспонденции, она вознамерилась превратить их жизнь в одно сплошное мучение. В надежде на их скорое отступление.
С некоторых пор по доброй воле следуя за своим недавним наказанием, Юфа искренне ненавидела всех вокруг. Поскольку они вели себя так, будто ничего не происходило.
И тех, казалось бы, нескончаемых воплей ужаса в исполнении постоялицы дома Покоя, сопровождаемых мучительной агонией также не было. Исключением не являлась и сама Блэк. По пробуждению та ничего не помнила, продолжая совершать повседневную рутину.
О реальности кошмарных сроках отведенных звездам, девушку убеждали болезненные гримасы оборотня. Когда та по неосторожности задевала левое плечо. И временами возникающее кровотечение оного, без явных для того повреждений.
Опасаться за свой рассудок, Юфарин заставлял таинственный недуг, не дающей ей надолго отлучаться от лечебницы. Ведь стоило ей так поступить, в голове вновь и вновь звучал отчаянный зов о помощи. И мало того, ей начинал чудиться селенный запах. Из-за него к горлу подступал ком, и ее накрывало нестерпимое желание разрыдаться.
Впервые ощутив эти симптомы, Юфа испугалась и привычно побежала за помощью к свету мудрости и душевного спокойствия, своей любимой наставнице. Но вместо желанной и жизненно необходимой помощи. В тот день, она впервые разочаровалась в своих идеалах.
Доверительные слова, произнесенные в неестественно светлом и необъяснимо мягком кабинете главного целителя Трисания, четко указали – никто ничего путного для облегчения страданий непростой пациентки предпринимать не собирался. Предпочтя следовать неписаному правилу прошлых старейшин.
Оно призывало оставлять новоприбывших сирот или покалеченных судьбой взрослых в их собственном мирке и комфортном ритме жизни. Длительностью не меньше года. Позволяя естественной адаптации разума сделать свое дело.
На логичный вопрос, произнесенный истеричным тоном, о том, скольких такая политика довела до безумия или могилы, старшие целители безмолвно отвели взгляд. В то злополучное царствия белого светила,
