И я не хочу, чтобы это произошло в моем доме. К тому же у нас есть дела поважнее.
Я кивнул на дверь, намекая Алексу на разговор. Лекси заметила это, подскочила и встала напротив, скрестив руки на груди. Она была ниже практически на голову, но любому стоило ее бояться, когда она начинала злиться.
– Я иду с вами, – заявила она. – И должна знать обо всем, что происходит. Не нужно меня защищать и от чего-то там уберегать. – Она взяла мою руку. – Ты всегда был моей поддержкой в трудные минуты, поэтому даже не думай, что я оставлю тебя одного или с этим озабоченным нарциссом.
Она посмотрела на Алекса – тот молча возмущался.
– Лекс, я не могу позволить тебе в это вмешиваться. Не хочу подвергать опасности. Если с тобой что-то случится, я никогда себе этого не прощу.
– Это не тебе решать.
Я знал, что с этой девушкой было бесполезно спорить, поэтому в конце концов сдался и обнял ее.
– Так, если вы закончили обниматься, – Алекс втиснулся между нами, – мы можем наконец поговорить. Все вместе. Втроем. Нет, забудьте, звучит как приглашение на групповуху, а это не обсуждается.
– Заткнись, Алекс.
Мне чертовски повезло с друзьями. А тот факт, что дела Алекса, из-за которых они с Лекс приехали в Америку, затянулись, был только на руку. Кроме этих двоих я вряд ли мог кому-либо доверять, поэтому пришло время поделиться с ними той частью жизни, которую я так тщательно пытался скрывать.
Я рассказал им все с самого начала. О смерти матери и отца, о том, что подозреваю в убийстве Маттео Моретти, о плане мести, об Адриане. Друзья внимательно слушали, изредка задавая уточняющие вопросы. Когда я рассказал им о выстреле, Лекси вскочила с дивана.
– Что?! – Она принялась ходить по комнате взад-вперед. – Она стреляла в тебя? Как она могла? Боже мой, Алессио! Я убью эту дрянь!
Слова Лекси мне не понравились, хоть я и понимал, что она так за меня заступалась. И тем не менее во мне поднялась волна злости. Я инстинктивно принялся защищать и оправдывать Адриану.
– Это был страх, – сказал я, сжимая кулаки. – Самозащита. Рефлекс. Я видел, как она была напугана и растеряна. Я врал ей все время, что мы были знакомы, держал в глуши вдали от семьи, сломленную, потерявшую мать и… жениха. Она доверилась, а после узнала, что все это ложь. Что ее могли использовать, чтобы навредить отцу.
– Это не повод стрелять в человека! – воскликнула Лекси.
– Разве?
– Ты делал ей больно? Нет, конечно, – она стала загибать пальцы. – Ты угрожал ей? Не думаю. Ты заботился о ней? Уверена, что да. Ты полюбил ее? Даже отвечать не нужно, и так ясно, что ты в нее влюблен, – она снова подсела к нам на диван. – Я не вижу никаких оправданий тому, что она сделала, Алессио.
Она прижалась, аккуратно обнимая меня, чтобы не причинить боль, и заплакала.
– Ты мог умереть, Алессио.
Проклятье.
Я терпеть не мог, когда Лекси плакала. Она была одной из самых сильных девушек, которых я знал. Всегда отдавала больше, чем брала, делилась энергией,
