нелегкий период, даже если и делал он это в силу данного умирающей женщине обещания не бросать ее дочь. И поначалу у него получалось, он даже на некоторое время забросил выпивку.
Потом сорвался, одна пьянка сменяла другую, дела на пекарне шли все хуже и хуже. И мало было этого, меня беспокоили заинтересованные взгляды мужчин в мою сторону. В нашем городке не считалось зазорным или предосудительным, если молодая девушка занималась торговлей своего тела. Меня же от одной только мысли о подобном мутило, не знаю, что не давало столь низко пасть: воспитание мамы, или характер. Вот только отчима мое согласие или отказ не волновали, он твердо решил поправить бедственное положение за мой счет. Удручало, что за год, прошедший после смерти мамы, я начала расцветать. Диковинные для нашей местности синие глаза, у всех жителей они темно-карие или черные, темно-шоколадные блестящие, длиной до попы волосы и начинающая формироваться фигура. Парни в школе, ровесники и постарше, бросали заинтересованные взгляды, да и мужики поворачивали головы вслед.
Отчим мужик простоватый, поэтому догадаться о его планах несложно, но, словно наперекор им, я неожиданно стала дурнеть. Немного набрала в весе, чем поначалу даже заслужила одобрение со стороны отчима.
– Хоть на девку становишься похожа, а то одни кожа, да кости. Из красоты только глаза и есть.
Однако через месяц эта красота стала выпирать изо всех платьев, и их пришлось перешивать. А еще через месяц покупать новые, ибо никакие вставки не смогли вместить расплывавшуюся фигуру. Отчим со злости урезал еду, выдавая самый мизер, от которого не то что полнеть не могла, а лишь бы не померла с голода. Однако спустя месяц полуголодного существования у меня свисали складки со всех сторон, и я по комплекции сравнялась с самой толстой девицей нашего города.
Отчим рвал и метал, подозревая, что меня кто-то втихаря подкармливает. Но парадокс в том, что кроме еды, которую он выделял, я ничего нигде не ела, но тем не менее росла вширь усиленными темпами. Подобный феномен объяснить никто не мог, даже вызванный лекарь развел в недоумении руками.
– У девочки явное недоедание, – растерянно произнес мужчина, проводя рукой перед моим круглым лицом с двойным подбородком.
– Не понимаю, как такое возможно.
Отчим выругался и выпроводил эскулапа, отказавшись заплатить за визит.
– Врачеватель липовый. Девка жиром заплыла, а он про недоедание треплется, – раздраженно твердил отчим, собираясь в трактир снимать стресс.
Ожирение не напрягало, никакой одышки или тяжести носить грузное тело не испытывала, зато мужского внимания стало на порядок меньше. И каждый вечер, перед тем как лечь спать, привычно представляла свою фигуру все более упитанной. Однако мое лицо, пусть и не так часто, как прежде, вызывало симпатии, и я со страхом ловила на себе липкие взгляды любителей пухляшек.
Идя домой со школы, однажды повстречала такого «ценителя».
