дернулась я.
Мужчина гортанно рыкнул и укусил меня за шею.
Бежать! Бежать! Обратно, на кухню! Лучше уж сносить побои матери, чем то, что сейчас случится!
…в ушах звенели крики новеньких прачек, метавшихся в кругу гогочущих солдат…
Я схватила с подноса тонкую фарфоровую тарелку и ударила графа по лицу.
– Отпустите!
– Ах ты, маленькая дрянь!
От хлесткой пощечины зазвенело в ушах, на несколько секунд я потеряла сознание, а очнувшись, услышала треск рвущегося шелка, шумное дыхание, обдававшее жаром лицо и грудь.
– Не надо! Пожа… – я захлебнулась криком, когда сильная пятерня сдавила горло.
Воздуха не хватало, я беззвучно рыдала, умоляя мага остановиться. Слепо шарила вокруг в поисках хоть какого-нибудь оружия. Пальцы правой руки нащупали замшу. Далеко, слишком далеко. Я обмякла, перестав сопротивляться, и ладонь на горле медленно разжалась.
Потом, несколько дней спустя, я солгала Тимару, спросившему, как я, мелкая пигалица, смогла убить взрослого мужчину, воина. Я сказала, что обезумела от страха и не соображала, что делаю. Вранье. Я все понимала, анализировала каждое свое движение, каждое слово.
– Господин, пожалуйста, не делайте мне больно, – просительно прикоснулась я к плечу графа.
В глазах лорда Стефана плескалось безумие, на короткой бородке блестела слюна.
Не отводя взгляда, я медленно, очень медленно выгнулась под лапавшей меня ладонью, выдернула кинжал из ножен и вогнала его в бок графу по самую рукоять. Он охнул, неверяще глядя на потекшую обильным ручьем кровь. А я, вывернувшись из-под него – откуда только силы взялись! – вонзала кинжал снова и снова – в грудь, в спину, в шею, до тех пор, пока бездыханное тело не упало на кровать.
Вот тогда-то истерика и началась.
Что я натворила?!
Он мертв или его еще можно спасти?
И что он со мной сделает, если выживет?
Я тихо выла на одной ноте, заглушая кулаком всхлипы и пытаясь удержать в желудке ореховые пирожные. Кровь будто заменили свинцом – я с трудом ворочала руками и ногами, не будучи уверенной, смогу ли сделать хоть шаг. Чтобы заглушить мерзкий привкус желчи, начала грызть лакрицу, разбросанную по шелковому покрывалу. Помню, я роняла ее, никак не могла донести до рта, и очень боялась отвести взгляд от графа – все казалось, что он притворяется, что сейчас повернет ко мне лицо, утопленное в подушке, и выдохнет: «Ли-и-ира», а я не смогу убежать на отнявшихся ногах.
Утром меня нашла служанка.
Глава 5
Сначала я услышала, как мягко открылась и закрылась входная дверь в соседней комнате. Глухо звякнуло что-то тяжелое, опущенное на пол, плеснула вода. Едва слышно скрипнули створки открываемых окон. Прошелестели тихие шаги, зашоркали щетки о ворс ковра. В наступившей тишине приоткрылась дверь в спальню.
– Эй!.. Пс-с-с! Иди сюда!
От легкого ветерка, прокравшегося
