style="font-size:15px;"> – Там прописана другая цена, – смотрю я куда-то себе под ноги. И мне безумно стыдно, словно это я сейчас лишила румяного Юру его собственной квартиры.
Мой приятель с недоумением смотрит на меня, и я понимаю, что в его глазах я совершенно потерянный человек. Просто пыль, а не клиент.
– Наследству было меньше трёх лет, и мы договорились с покупателем, что пропишем меньшую сумму в договоре, чтобы мне платить меньшую сумму налога, – сознаюсь я в страшном преступлении против всего человечества, совершенном около трёх лет назад. Сейчас сюда ворвётся спецназ и уведёт меня в наручниках. Туда, где место таким беспросветным наивным дурам.
Юра задумчиво смотрит в огромное окно, словно жалея, что вообще связался со мной, а потом поворачивается ко мне своим круглым и румяным, как оладушек, лицом, и подбадривает меня:
– Ничего страшного, мы всё равно сможем взыскать с твоего мужа какую-то сумму. Которую сможем подтвердить и доказать. Рано или поздно! Не переживай, ты попала в руки к отличному специалисту!
– Хорошо, когда? – осторожно, чтобы не спугнуть его уверенность, спрашиваю я.
– Года три, не больше! – с победоносным видом заявляет Юра, словно речь идёт об одном или двух месяцах. – Так что всё у тебя будет просто отлично!
– Листья вишни, – вдруг вспоминаю я.
– Что? – переспрашивает меня Юра, подзывая официанта.
– Скажите, вы добавляете в глинтвейн листья вишни? – переспрашиваю я подошедшую к нам девушку.
– Как вы догадались? – удивлённо восклицает она. – Это секрет нашего шеф-повара: он добавляет в напитки чай из вишнёвых листьев!
А я вспоминаю свои зелёные от травяного сока руки, когда мы вдвоём с бабушкой поздней весной перетирали листья между пальцев, скручивая их в жгутики, навсегда запечатывая в капсулы их пьяную вишнёвую душу…
– Вот, просто роскошный вариант, – приглашает меня в квартиру риелтор.
Я переступаю через порог, и словно проваливаюсь в иную эпоху: интересно, здесь вообще кто-нибудь жил в последние тридцать лет?
– В нашем случае и с нашими возможностями выбирать не приходится, – пытается оправдываться Света, но это место не нуждается в рекламе. Оно пахнет травами: душицей, зверобоем, как в прохладных летних сенях. А старый деревянный пол скрипит под ногами, как в детстве скрипели доски в бабушкином доме. Толстый слой пыли покрывает древнюю мебель: где-то подточенную молью, где-то протёртую поколениями людей, живших за сто лет до этого, а хрустальные абажуры мерцают тусклым стеклом сквозь сетку паутины.
– Хозяева за границей, квартиру всё никак не поделят наследники, одним словом, такая прекрасная недвижимость и застряла в чистилище, – объясняет мне риелтор, с явным филологическим образованием. – Никакого ремонта, бабушкин вариант, сами понимаете, – заключает она, давая понять, что это, собственно, единственно доступное мне съёмное жильё. Для безработной разведённой
