style="font-size:15px;"> Пока я выводил цифры на клочке бумаги, меня не покидала одна мысль: как же странно давать номер телефона симпатичной девушке. Прежде мне этого делать не доводилось, да и повторить такой опыт, скорее всего, не получится. Если бы об этом узнал Кингстон, а тем более увидел воочию, то он, вероятно, попытался бы наградить меня сотрясением мозга, – и неважно, являлась она его подружкой или нет.
Кензи приблизилась ко мне и встала на цыпочки, чтобы заглянуть через плечо. Моей руки коснулись мягкие, словно перья, пряди волос, и кожу тут же начало покалывать, а сердце забилось сильнее, чем мгновение назад. В нос ударили нотки яблочного, мятного или какого-то другого сладкого аромата, и на секунду я забыл, что писал.
– Хм. – Она наклонилась, чуть ли не прижимаясь ко мне, и указала тонким пальцем на неровные черные каракули. – Это шестерка или ноль?
– Шестерка, – прохрипел я и отступил в сторону, увеличивая между нами расстояние. Черт, сердце все еще колотилось. В чем, черт возьми, дело?
– Теперь я могу идти? – Я протянул ей клочок бумаги.
Ухмыльнувшись уже в который раз, Кензи сунула его в карман джинсов, хотя на мгновение я уловил на ее лице намек на разочарование.
– Не дай мне остановить тебя, крутой парень. Позвоню вечером, ладно?
Ничего не сказав, я обошел ее, и в этот раз она мне позволила.
Тренировка по кали́ была жестокой. До турнира оставалось меньше недели, и гуро Хавьер с рвением фанатика гонял нас по различным техникам, желая убедиться, что мы готовы как минимум на сто процентов.
– Активнее двигай палками, Итан, – крикнул гуро, наблюдая, как мы со спарринг-партнером наматываем вокруг друг друга круги, в каждой руке держа по ротанговой палке. Кивнув, я начал вращать орудиями, выводя определенный рисунок, и одновременно выискивать слабые места в защите противника. Мы носили легкие доспехи с подкладкой и шлемы, дабы не травмировать других учеников и не заполучить по паре уродливых шрамов, а потому могли не смягчать свои удары и не опасаться серьезных последствий. Однако это не значило, что я всегда возвращался домой без приличных фиолетовых синяков, которые гуро называл «знаками мужества».
Спарринг-партнер сделал выпад. Я увернулся и блокировал атаку одной палкой, а другой нанес в ответ три быстрых удара по его шлему.
– Хорошо! – выкрикнул гуро и завершил наш раунд. – Итан, следи за палками. Не держи их без дела, пусть они всегда будут в движении, пусть порхают. Крис, ты в следующий раз отклоняйся – не нужно просто пятиться и дожидаться удара.
– Да, гуро, – выпалили мы и поклонились друг другу, завершив тем самым поединок.
Я отступил в угол, сорвал шлем, и лицо обдул приятный прохладный ветерок. Можете называть меня жестоким и агрессивным, но мне нравились боевые искусства. Стремительные взмахи палками, бушевавший в крови адреналин, характерный треск орудия, поражающего жизненно важную область в чьей-то защите – больший в мире кайф мне был неведом. Находясь здесь, я чувствовал себя рядовым
