национальности, так же одетый в форму.
Роман держится за лоб – вылезла шишка.
– Где у тебя глаза? – простонал он.
– Умираю, – стонал Тощий.
– Да замолчи ты, балбес, – сказал капитан и помог подняться племяннику, тот вырвался из рук и пошёл к выходу.
– Мишенька! – ревела девушка и шла за ним.
– Свалили его родители мне на голову. Чувствую себя, порой, нянечкой двадцатичетырёхлетнего парня. Отдать бы его куда! – махнул рукой капитан и вздохнул.
– Капитан, в лагерь? – предложила девушка в форме.
– В концлагерь! – отрезал тот, затем обратил внимание на лейтенанта и Валенова.
– Так, Пьянковски, я «нэ» понял, почему он здесь? Я же его в тюрьму отправил! – повысил голос Дубанько.
Лейтенант впал в ступор, замолчал, затем протянул содержательную фразу: «Ээ…».
В кадре воцарилась тишина. Капитан жег подчиненного взглядом и ждал ответа.
Пьянковски наклонился к сидящему на полу Роману: «Как ты вышел из камеры?»
– Так там… это самое…эээ. Дед был один, с курицей, он дверь и открыл! – ответил Рома.
– В каком смысле «был»? – возмутился Дубанько. – А где он сейчас?
– Ушёл… – осторожно ответил парень.
– Как ушёл? – занервничал капитан. Девушка в форме и сотрудник кавказской национальности заметались и юркнули в кабинет, где сидела комиссия по делам несовершеннолетних, чтобы не попадать под горячую руку начальнику.
А Роману Александровичу пришлось вкратце рассказать, как старик открыл дверь камеры ключом лейтенанта и ушёл. Причем даже не сбежал, а просто ушёл, не торопясь. Курица ушла за ним. Валенов надеялся, что за эту полезную информацию его отпустят, однако Дубанько распорядился снова поместить его в камеру для дальнейших разбирательств. Переполох в участке продолжался ещё пару часов, а все из-за странного старика с протезом и курицей. Мало того, как только атмосфера в отделении немного успокоилась, Пьянковски выглянул в окно и заорал через весь коридор: «Капитан, на вашу машину курица гадит, прямо на капот!» И все началось снова…
Роман Александрович сидел в камере до самого вечера. Один. Голодный и холодный. Раздумья его и полусонное состояние прервал лейтенант, когда вставил в замочную скважину ключ.
– Бомж, выходи, за тобой приехали, – сказал Пьянковски.
– Командир, можно я здесь останусь? – новость Романа, увы, не обрадовала, он понял, что за ним приехал Куприянов.
– Давай, давай, выходи, не занимай плацкарту! – отрезал лейтенант.
Стемнело. Моросил дождь. Похолодало. Александр Казбекович, полноватый статный брюнет, ждал Романа возле своего отечественного пикапа. К вечеру привести себя в порядок не успел – пока добрался до фирмы, пока разобрал вещи… Одет он был в камуфляжную куртку, тёмные брюки и берцы. На руке на золотистом браслете висели дорогие часы, на которые он поглядывал чуть ли не каждые пять-десять
